Увы, гудел мир за пределами больницы, а он был внутри «Аркхема». Из-за Бэтмена, этого мстителя в плаще, он заживо погребен в самой одинокой одиночке на самом нижнем уровне Лечебницы «Аркхем». Что ж, Бэтмену предстояло узнать, что даже глубочайший подвал недостаточно глубок, чтобы удержать Джокера. Особенно, когда объявилась невротичная красотка, всячески желающая помочь ему.
А вот и она. Старина Энгус даже принес стул, чтобы ей не пришлось пачкать свою юбочку, присаживаясь на край кровати, где он каждую ночь спит и видит свои психотические сны.
Энгус предложил остаться в камере, но весьма профессиональная доктор Квинзель выпроводила его с комментарием о конфиденциальности разговоров между врачом и пациентом. Она села, скрестив длинные ноги, и наконец-то посмотрела ему прямо в лицо.
— Готовы сегодня к цивилизованной беседе или по-прежнему не способны общаться спокойно?
Он чуть не разрыдался от восторга и умиления. Господи, спасибо тебе за нее — прелестную, профессиональную и ни черта не понимающую.
* * *
— Готовы сегодня к цивилизованной беседе или по-прежнему не способны общаться спокойно?
Джокер ответил не сразу. Харлин моргнула, размышляя, не показалось ли ей, что на глаза у него навернулись слезы?
— Я очень боялся, что после того, как безобразно я повел себя с вами в прошлый раз, вы вообще не вернетесь, — признался он. — Надеялся, вы дадите мне возможность извиниться, но не смог бы упрекнуть за решение вообще не иметь со мной дела. И когда вы вчера не пришли, я повторял раз за разом, что вы уже просто ушли домой. Я очень плохо спал.
«Должно быть, слезы ей почудились», — подумала Харлин. Голос Джокера звучал ровно и серьезно. Впрочем, его крокодиловы слезы не могли ее обмануть. Однако на лице его было столь сокрушенное выражение, что она поневоле опустила глаза, притворяясь, что делает пометки. А ведь в нем столько жизни и яркости! Не верилось, что ему пришлось испытать унижение наверняка такое же невыносимое, как сильная физическая боль.
Харлин откашлялась.
— А в нормальных условиях вы хорошо спите?
— Не знаю значения этого слова, — продолжал Джокер тем же низким, серьезным голосом. Он сел на самый край кровати и оперся локтями на колени. — Я имею в виду «нормально». Не думаю, что когда-либо в жизни я сделал хотя бы что-то «нормальное».
— Я имею в виду, обычно, — Харлин подавила улыбку.
Возможно, он и чувствовал вину, но это не мешало ему снова попытаться захватить контроль над беседой. Привычка. Узникам удавалось выжить только за счет таких хитростей. Для нее же важным фактором выступало его мнение о том, что «Аркхем» — тюрьма, притворяющаяся больницей.
