Кэти немного побыла с ней, потом на цыпочках вышла из комнаты.
Она ненадолго задержалась у дверей лаборатории. Слышался стук машинки и мелодия «Девушка и смерть»… Кэти хотела войти, но передумала. Давида лучше было не беспокоить.
В гостиной она не удержалась и зевнула. Видимо, давал себя знать свежий воздух, а еще приятное тепло от камина, разлитое по шале. Она развязала пояс халата, под ним оказалась пижама синего цвета из тонкого льна.
– Я вам не помешаю? – спросила она у Артура, который сидел в полутьме и глядел на огонь.
– Шуберт любил наблюдать за различными предметами: выбирал себе какой-нибудь один и рассматривал его со всех сторон, под разным углом зрения, – ответил он, медленным жестом приглашая ее подойти. – Меня завораживает огонь. Спокойный, непредсказуемый. Мощный и разрушающий…
Кэти провела рукой по странной выпуклой коре дерева. Все такой же ледяной.
– Отец говорил, что если смотреть на огонь, то можно понять, что происходит у нас в сердце. Что огонь позволяет видеть людей насквозь.
– И вы тоже так считаете?
– Я никогда с ним не соглашалась.
Он внимательно посмотрел на Кэти и погладил рукой подбородок.
– Тогда почему вы говорите со мной о вашем отце? Меня интересуете вы, а не он.
Артур осторожно поставил лежавшую у него на коленях вазу китайского фарфора на журнальный столик. Кэти заметила, что он поморщился, сделав это простое движение.
– Все в порядке?
– Да-да! – сухо ответил он.
Она села на диван, аккуратно свернув халат и положив рядом с собой.
– От чего умерла мать Давида? – неожиданно спросил он.
– Что, простите?
Он поглаживал колесо своего инвалидного кресла.
– Я читал его роман, и понять, что он потерял кого-то из близких, как и его персонаж, было несложно. «Внутри у него появилась пустота, с каждым днем она пожирала его, разделяла их все больше и больше». Поэтому ему снятся кошмары? От чего она умерла?
Кэти пристально смотрела на череп Дофра – на нем играли красноватые отблески огня.
– Простите, но… почему вы спрашиваете?
Дофр расстегнул воротник рубашки:
– Просветите меня… Ему хватило храбрости ею заняться?
– То есть…
– Он провел вскрытие, вынул органы, а потом зашил собственную мать, лежавшую на холодном металлическом столе? Это воспоминание его преследует? Или то, что мать держала от него в тайне ужасную правду, о которой так и не поведала сыну даже перед своей смертью?
– Но откуда вам это известно?
– Читал. Все это есть у него в книге, написано черным по белому.
