— Ду Карму! Послушай меня! — Жозевалду соображал на лету, чем бы объяснить ей свое появление в ее комнате. — Я пришел, чтобы предложить тебе взаимовыгодную сделку.
— Как ты смеешь говорить о какой-то сделке со мной! — вспылила Мария.
— Я согласен покинуть твой дом, но при условии... — Жозевалду впервые взглянул на Марию и увидел, как на ее щеках заиграл розовый румянец.
— Ну, что ты замолчал? На ходу придумываешь очередную ложь?
— Если ты позволишь себя поцеловать по-настоящему и дашь мне содержание в десять минимальных зарплат ежемесячно, то я согласен не мозолить тебе глаза и уехать сразу же, как ты выполнишь условия договора.
— Интересное предложение, — задумалась Мария, — но и здесь я чувствую какой-то подвох.
— Ну, что ты, ду Карму! Решайся! Это очень выгодное предложение! Обрати внимание, я веду себя очень скромно. — Жозевалду тихо и бесшумно подошел к ней вплотную и жадно припал к ее губам. Через секунду Мария почувствовала у себя во рту его язык и сделала попытку освободиться. Но его руки крепко держали ее голову.
От возмущения и негодования Мария оцепенела и не могла рукой пошевелить, словно Жозевалду лишил ее последних сил.
«Что делать? Еще не хватало, чтобы этот подонок завалил меня на собственную кровать и изнасиловал», — эта мысль на миг отрезвила ее и придала сил. Ду Карму с силой сжала зубы и почувствовала соленый привкус во рту.
— Идиотка! — взвизгнул Жозевалду. Ты прокусила мне губу!
— Я рассмотрю твое предложение, — сухо сказала Мария. — Но если ты еще хоть раз прикоснешься ко мне своими грязными лапами, я тут же прикажу выставить тебя за порог, и никакие дети тебе уже не помогут.
Жозевалду зло сверкнул на нее глазами и молча вышел из спальни. «Ну, погоди! Я тебя проучу! Только дай время. Ты еще в ногах у меня будешь валяться и просить о снисхождении!» — он быстро попытался проскользнуть мимо Сиссеры, но, как назло, она заметила его и застыла на месте от удивления.
— Сеньор Жозевалду! Что с вами? У вас так распухла губа...
— Оса укусила, — пробурчал он и закрылся в своей комнате.
«Сегодня же схожу к адвокату и узнаю, что можно получить в моем положении», — подумал он и подошел к зеркалу. Зрелище было жалким. Губа покраснела и раздулась, на языке была отметина от зубов. Теперь он сам напоминал себе несчастного кролика. «Тьфу, с такой физиономией даже в бордель сунуться нельзя, засмеют! — Жозевалду еще раз исследовал свою рану и с отвращением отвернулся от зеркала. — Ну погоди, ду Карму! Ты мне за все ответишь! Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому». Он вытащил из ящика фотографию Марии, порвал ее на мелкие кусочки и подбросил вверх.
