– Что Петренко?
– Его тоже стало видно, как днем? Он же перед тобой был.
– Не помню, – он удивленно посмотрел на меня. – Да, и Петренко. Точно. Но мы с ним не разговаривали. Я наконец смог двигаться, и побежал. Бросил оружие, и в лес. Я не все помню тут. Помню, что навстречу мне бежали какие-то люди. Зачем, я не думал. А потом. Утром нашли меня на опушке.
– Что ты там делал?
– Сидел.
– Просто сидел?
– Да, я там все время сидел. Но нашли меня только утром.
Я посмотрел на Дунаева и вдруг подумал, что он мог там и правда сидеть несколько часов, вообще ни о чем не думая. Такой у него был теперь вид. И вот я смотрел на него и думал, какой вердикт выносит рассказу этого солдата Борис Андреевич, то есть я. И признаюсь честно, пока вердикта я не вынес.
– Спасибо, рядовой. Скажи-ка, а Петренко твой рассказ подтвердит?
Он задумался на пару секунд.
– Должен. Разве нет?
– Ты мне скажи.
– Должен.
Я попросил оставить Дунаева в соседней комнате, а дверь туда не закрывал, и привести Петренко. Как я почему-то и ожидал, парень был рыжий, с голубыми глазами. Смотрел на меня очень запросто, явно выражая готовность поговорить.
– Рядовой Петренко?
– Да, он самый, – с ухмылкой начал он, – раб Божий, Бога наблюдавший. Шо вам рассказать?
Звук «г» он произносил с акцентом.
– Ну, давай сразу начнем с того момента, когда ты возвращался ночью на пост. Что ты увидел?
– Бога увидел. Егову.
– Егову? А как ты это понял?
– Шо?
– Ну, что перед тобой Бог? И именно Иегова?
– Да он сам сказал, – молвил Петренко радостно. – Я Бог. Тут не ошибешься.
– Ты раньше часто богов видел?
– Ни разу. Впервые, стало быть.
– Как же ты их различаешь, я не пойму? Почему это был, например, не Христос?
– Да ну, Христос. Неужели я бы не отличил? Егова совсем не такой. – Петренко повел ладонь вверх, как бы показывая движение стоящего на его ладони. – Он многоликий, светящийся, и голос у него как гром.
Я призадумался.
– Ты же православный, – говорю.
– Ну, конечно.
– Так знаешь, наверное, что твои слова богохульство?
– Почему?
– Бог триедин. И нет отдельно Иеговы или Христа. Может, ты еще Святого Духа видел?
– Может быть, – растерявшись, сказал Петренко.
– И то, что ты говоришь про Бога, что он многоликий, – это страшный грех. Нельзя самому трактовать Библию.
– Так я ж, – заволновался рядовой. – Я ж сам видел. Ну своими глазами же.
– Мало ли что ты видел. Церковь думает, что ты видел Сатану и поддался его искушениям. И поверил в него. Тебя, знаешь ли, хотят отлучить от церкви.
