– Пока не появился Разлом?
– Нет. Разлом тут всегда был. Пока Екатерина Андреевна не позвала. Понимаете, когда человек сделал для тебя такое добро. Когда он подарил тебе жизнь, в то время как все другие отвернулись. Ты начинаешь думать по-другому. И нас таких много. Очень много. Вероятность успеха лечения на самом деле значительно выше. Нужно только не задохнуться, тогда организм принимает лечение и клетки становятся сильнее.
Он говорил, а я слушал. Слушал и пытался понять, что происходит в моей голове. Теперь было совершенно ясно, что Клавдий тоже лечился здесь. Но это значит, что он меня обманул. Он все знал с самого начала. После нескольких поворотов в тоннеле стало совсем светло, и я достал фото.
– Вот, посмотри. Ты знаешь его?
Дунаев остановился, взял в руки и пристально изучил карточку.
– Простите, я не знаю. Точнее, я видел эту фотографию, но не знаю, кто на ней.
Я убрал карточку.
– А что будет теперь? – спросил я спокойно, понимая, что рядовой знает о будущем гораздо больше, чем я.
Мы подошли к выходу из лабиринта, за которым я увидел лес и бетонный забор части с колючей проволокой.
– Выходите аккуратно. Здесь раньше была заброшенная шахта. Выход может обвалиться.
Мы вышли из шахты и двинулись вдоль забора. Скоро я увидел, что в одном месте там была щель.
– Давайте сюда, – скомандовал Дунаев.
С большим трудом я пролез, и мы оказались на склоне холма, откуда был виден Разлом. Здесь была тропинка.
– Борис Андреевич, – сказал мой проводник, – вам надо идти здесь. Я сейчас сообщу по рации, что можно начинать. Когда вы придете к смотровой площадке, на вас никто не обратит внимание. Там будет и Екатерина Андреевна.
– Спасибо, рядовой, – ответил я. – А ты теперь куда?
– У меня есть своя миссия, – сказал он. – Но она не для этой истории.
– Прощай.
– Прощайте, Борис Андреевич. Будьте осторожны.
Мы расстались. Дунаев пошел обратно к шахте. А я вспомнил, что до сих пор не включил свой телефон. Пришло время напомнить миру о том, что я еще в игре. Девяносто два непрочитанных сообщения. Уже девяносто пять. Звонок. Мой старый приятель.
– Боря, – сказал полицейский загадочно, – куда ты пропал?
– Прости, старина, пришлось поплавать. На меня напали дроны.
– Дроны. Ты ранен?
– Нет.
– Хорошо. Ну, что ты выяснил?
Тут у меня появилось сомнение, но я его быстро отбросил.
– Все гораздо сложнее, чем я думал.
– Я весь во внимании.
Я помедлил, думая, с чего начать и что не стоило бы рассказывать. Например, про Клавдия я говорить не хотел. Зато теперь понятно, почему Кузнецов оказался под подозрением. Все это время он скрывал лабораторию. А Казимир? Знал или нет? Думаю, что нет. Еще мне начало казаться, что Армстронг разными способами постепенно раскрывала мне суть происходящего. Не сразу, а постепенно. Зачем? Чтобы я проникся ее идеями? Какой во мне прок?
