Я часто думал об этом эпизоде. Не о том, как создать невесомость, об этом догадаться совсем не сложно. Сложно было другое – не бояться совершить ошибку, опозориться. Твердо верить в свою правоту. Я задавал себе вопрос: осмелился бы я отпустить стакан на его месте или нет? Вот я впервые на телевидении, на меня светит прожектор, сотни глаз смотрят за каждым моим движением. Осмелился бы? А он смог. И после этого отца пригласили вести телепередачу, но это, конечно, даже не обсуждалось. Илья Фомич и слышать не хотел, ведь Андрею Ильичу предстояло большое будущее. В каком-то смысле, конечно, так и было. На телевидение он не попал, а эффекты производил всю жизнь.
И вот сейчас я на мгновение замер перед дверью капсулы. Как же это должно быть красиво – мое появление. Мощный, неожиданный и сокрушительный, я являюсь в самый решающий момент. И я уже не тот доверчивый простофиля, глотающий любую наживку. Оставалось только открыть дверь и твердо сказать: «Уважаемая Екатерина Андреевна, что бы вы ни планировали, прошу это остановить. Апокалипсис отменяется». Да, точно, именно так: «Апокалипсис отменяется». Могу представить, как она удивится. Но после этого надо сразу закрыть дверь. И я очень надеюсь, что капсула выдержит заряд, который несет дрон.
Я решительно потянул дверь капсулы и прыгнул внутрь.
– Борис Андреевич, – сказал мужской голос, – идите быстрее. Нам пора.
– Как? – опешил я.
Кто-то заботливо закрыл люк за мной. Я огляделся. В капсуле было двое. Одного из них я уже где-то видел. Это был мой старый приятель рядовой Дунаев. А второй? Не знаком.
– Екатерина Андреевна попросила дождаться и показать вам Источник, – сказал Дунаев.
– Источник? – Я все еще не мог прийти в себя. – Там… – Я указал пальцем наружу.
– Да, – сказал второй, – мы видим. Вам надо сесть и пристегнуться.
Я сел и почувствовал щелчок. Меня пристегнули.
– Держитесь за поручень, – сказал второй, – мы погружаемся.
Раздался глухой звук, и капсулу тряхнуло.
– Не бойтесь, мы в безопасности. Скоро будем недоступны для них, – сказал Дунаев, видя мой обескураженный взгляд.
Мы с Дунаевым теперь сидели лицом к центру капсулы. Второй отвернулся от нас, и я услышал звук какого-то механизма. Нас снова дернуло, но теперь не так резко. Потом я почувствовал, что мы скользим, затем тишина.
– Держитесь крепче, – скомандовал второй, – сейчас начнем погружение.
Новый удар был вязким, у меня закружилась голова. Я почувствовал приступ тошноты.
