– Даже не сомневаюсь.
– Угадайте, на какой год пришлось первое предсказание Армстронга?
Это было уже просто.
– Все, я понял. Спасибо, ты молодец.
– Всегда пожалуйста.
– Погоди.
– Да?
– Посмотри, пожалуйста, что случилось с родителями Екатерины Армстронг. Они живы? Особенно меня интересует линия ее деда.
– Да, сейчас. Ох, ну да. Это предсказуемо.
– Что такое? – Предчувствие меня, кажется, не подвело.
– Смотрите, Борис Андреевич, мать Екатерины, дочь Георга Армстронга, покончила с собой. Как пишут, обстоятельства были неизвестны, но предполагают, что ее решение уйти из жизни связано с предсказаниями отца.
– Ей было стыдно? – начал говорить я сам с собой. – Бедняжка. Общественное порицание было слишком сильным. Мать покончила с собой. И сейчас прошло сто лет со дня первого неслучившегося конца света. Сто лет со дня первого позора. Это ее месть обществу, месть всем нам. Или попытка реабилитировать деда. Надо было с самого начала проверить всех. Это она. Она.
– Возможно, вы правы, – неожиданно раздалось в трубке.
– Что? Да, спасибо. Держите меня в курсе, если что-то узнаете.
Я повесил трубку. Ошибки быть не могло. Слишком много совпадений. И год, и родство, и апокалипсис, и все остальное. Определенно, Екатерина была замешана в этом чудовищном деле. Надо было срочно найти ее и понять, что ее связывало с Разломом, корпорацией I Star Water Corp, Иштар, Христом, в конце концов. Да, и это было уже кое-что для моего друга полицейского, которому я немедленно все сообщил и попросил донести эти сведения куда следует. Возможно, то, что планировала Армстронг, еще можно было предотвратить. Только что она планировала?
– Боря, что она задумала?
– Не знаю. Может быть, в Разломе взрывчатка, – бормотал я. – Там глубина девятнадцать километров. Представляешь, если она заложила туда термоядерный заряд, достаточный, чтобы Земля раскололась.
– Это вряд ли, – отозвался полицейский. – У нас есть надежные сведения, что весь этот карнавал санкционирован на самом верху. Они, конечно, слабоумные, но не настолько. Тут что-то другое.
– Тогда это что-то нужно самому президенту?
– Да. И он, похоже, лично прибудет сюда и будет в ВИП-ложе.
Я немного подумал и сказал:
– Если ты не можешь подключиться, Кузнецов сейчас ее найдет. И остановит это безумие, что бы она ни приготовила.
– Борис.
– Что?
– Не верь Кузнецову. Кузнецов их человек. И про анализы информация не подтвердилась.
Разговор был окончен. И я снова остался наедине с тысячей мыслей. Я опустил трубку и сел на стул, оказавшийся рядом. У человеческих мыслей есть удивительное свойство – они как айсберги. Ты успеваешь осознать только кусочек, оказавшийся над водой, но при этом сама мысль невообразимо глубже, то есть не осознается сразу. И чтобы описать целиком то, что пришло в голову за мгновение, иногда нужно исписать сотни листов. Так было и в этот раз. На поверхности был простой вопрос. Кто я? Из него вырастал следующий простой вопрос – зачем я здесь? А за ним еще один – на что я готов пойти, чтобы сделать то, что собираюсь. И еще – не делаю ли я это по инерции? Не стал ли я пешкой в чужой игре? И так далее, и тому подобное. Вопросы, уходящие в дурную бесконечность. Но действовать надо было сейчас.
