Хотя люди отнекиваются, когда научный анализ
прослеживает причины их поведения к внешним обстоятельствам и, таким образом,
лишает их заслуг и почёта, они редко возражают, когда тот же анализ избавляет
их от вины. Примитивное учение XVIII-XIX веков о влиянии окружающей среды было быстро приспособлено для целей оправдания
и освобождения от ответственности. Джордж Элиот высмеял это в своем
Адам Беда: "Ну да, конечно, человеку не столь сподручно украсть деньги,
если деньги не лежит в пределах досягаемости, но он не сможет заставить нас
думать, что он честный человек, если он жалуется, что деньги мозолили ему глаза".
Алкоголик самым первым заявляет, что он - больной, а малолетний преступник - что
он жертва жестокой социальной среды: ведь если они не ответственны, то их
невозможно справедливо наказать.
Освобождение от ответственности - это
ответственность наоборот. Те, кто берутся за изменение человеческого поведения
- неважно, по какой причине - становятся частью этой "среды", на
которую спихивают ответственность. В традиционном понимании ответственность
лежала на ученике-неуче, на ребенке, который испортился, на гражданине, который
нарушил закон и на бедных, которые бедны, потому что не работают, но сейчас
обычно говорят, что нет тупых учеников, а есть неумелые учителя, нет плохих
детей, а есть плохие родители, нет преступников, кроме как в полиции, и нет
лентяев, а есть лишь плохие системы стимулирования. Тогда, конечно, мы в свою
очередь должны спросить, почему учителя, родители, полицейские и капиталисты -
плохие. Ошибка, как мы увидим позже, - это взваливать на кого-то всю
ответственность, полагая, что там-то и есть начало причинно-следственной
цепочки.
Раймонд Бауэр писал, что коммунистическая
Россия даёт интересный пример отношений между сторонниками влияния окружающей
среды и личной ответственности. Сразу же после революции правительство
утверждало, что если многие россияне не образованны, не трудолюбивы,
невоспитанны и несчастны, то это потому, что среда сделала их такими. Новое
правительство займётся изменением социальной среды, используя работы И. П.
Павлова об условных рефлексах, и все будет хорошо. Но к началу 1930-х годов правительство
поняло, что шанс упущен, и многие россияне так и не стали более образованными,
трудолюбивыми, воспитанными или счастливыми. Официальную линию тогда изменили,
и Павлов вышел из моды. Его заменили волюнтаристской психологией, согласно
которой сам российский гражданин должен стремиться к знаниям, работать
продуктивно, вести себя хорошо и быть счастливым. Задачей педагога стало
убеждать людей в том, что они должны взять на себя эту ответственность, а не
вырабатывать у них условные рефлексы. Но победа во Второй мировой войне вернула
уверенность в правильности прежних принципов, ведь в итоге правительство
достигло успехов. Возможно, результаты были ещё не оптимальные, но направление
было правильным. И Павлов вернулся в моду.
