Собачий лес | страница 28
Мы долго смотрели на пар от растопыренных на ветке носков и больше ничего не хотели делать.
Тетка открыла окно, и, выключив свет, разделась у своей кровати. Темнота вокруг густо пахла озером. Засыпал я плохо. Было жарко даже под простыней. Перед глазами еще прыгал свет фар грузовика дяди Гоши, превращавший самые небольшие рытвины на дороге в черные бездонные дыры. Время тянулось и никак не хотело остановиться. Сквозь первые капли сна я услышал сухой шелест травы. Кто-то подобрался к окну и замер. По стене поползла и выросла тень. Она была похожа на гигантскую куклу с круглой как шар головой. Чтобы кукла не услышала меня, я тихонько набрал в легкие воздух, медленно задышал носом. На диване, прижав к груди одеяло, села тетка и посмотрела на тень. Днем скрип диванных пружин почти не слышен. Но сейчас это был самый громкий и острый звук.
– Илья Андреич? – тихо спросила тетка, чтобы не разбудить меня.
Трава зашелестела и стихла. Тень исчезла.
– А кто такой Илья Андерич? – спросил я.
– Никто.
– А куклу могут звать Илья Андреич?
– Не говори глупости.
– А кукла может картинки показывать?
– Что ты изъелозился весь?
– Мне страшно вообще-то.
– К утру пройдет. Спи.
Утром твой отец нашел вторую ленкину сандальку. Не левую, спрятанную мной в обувном ящике, а правую. Она лежала в пяти метрах от нашего окна. Там, где садик упирался в забор котельной. Здесь забор был пониже. У дяди Гоши на него не хватило кирпичей.
Под стеной котельной пинал лопухи высокий тощий милиционер – спина дугой, застиранная гимнастерка. Рядом дымил папироской твой отец и мыкался собачник со старым толстокожим портфелем. Собаки при нем не было. Он сам нюхал и рассматривал со всех сторон находку, которую держал на одном мизинце.
Ты, я, Юрка и Маргаритка прятались неподалеку в разросшихся кустах жимолости. Сколько я в них прятался от тетки, и она ни разу меня не нашла.
– Чего по садам сегодня поперся? – спросил собачник твоего отца.
– Соседка сказала, что ночью под окнами шастал кто-то и племянника испугал. А он у нее всего боится, полночи рыдал.
Я чувствовал, как вы все смотрите на меня и очень разозлился. Потому что не так уж я и испугался. И плакал всего чуть.
Собачник поднес сандальку ближе к глазам:
– Пацан какой-то нацарапан.
Твой отец наклонился к сандальке:
– Черт, мелко.
– Один глаз закрой. Так удобнее.
– Пацан, да, – подтвердил твой отец. – А в руке у него что?
Собачник снова поднес санадальку к глазу:
– Коробка?
– Что еще за коробка?