Дядя Гоша без особой охоты стащил с меня и майку, и модные штаны:
– Совсем плавать не умеешь?
– Совсем, – ответил я. – А ты?
Дядя Гоша крепко сжал мою ладонь:
– Я же тебя учить буду.
Ответ мне не понравился.
Спугнув мальков, мы ступили в воду. Она была серая и теплая. Ил мягко забирался между пальцев. В воде наши ноги сделались маленькие и кривые, но чем дальше мы шли, тем меньше меня это волновало.
– Дядя Гоша, а почему ты в носках?
Дядя Гоша ничего не ответил.
– А где надо учиться плавать? – спросил я громче чем хотел.
– На глубине! – не переставая спать сказала тетка.
Я подумал, что учиться плавать надо там, где не жалко утонуть. А утонить в Гидре было обидней некуда. Я чувствовал, что дядя Гоша тоже не рад, но перед теткой и особенно передо мной ни за что в этом не признается. Он осторожно передвигал уже невидимые ноги по невидимому дну и делал вид, что ему пофиг.
Вода прибывала.
– Уже совсем глубина! – крикнул я.
Такой мой крик тетка называла голосом оперной мышки.
– Не бойся, ты же большой паца… – почти бодро начал дядя Гоша и с головой ушел под воду.
Руку мою он не отпустил. А даже наоборот – ухватился за меня второй. Я закричал, стал лягаться. Но вода залилась в рот, и мы вместе погрузились в темноту. Тетка рассказывала, что перед смертью человек видит всю свою жизнь. Я же видел лишь цеплючие руки дяди Гоши и волоски на них, которые уже колыхались как водоросли. «Хороша жизнь, нечего сказать», – только и успел подумать я. Мы погружались все глубже, становились маленькими и кривыми как ноги в воде.
Дышать оказалось невозможно. Вода заполняла рот, нос и всё внутри. Кто-то из глубины лизнул меня огромным скользким языком. К нам подплыла Лернейская Гидра. Ее тень закрыла последние лучи солнца, а щупальца крепко обвили меня. Я кричал, махал руками, может быть даже плыл, пока сквозь капли на глазах не пробился свет.
Рядом стояла тетка. Она все еще крепко держала меня за плечо. Вода ей доходила до пояса, а мне – до подмышек. Мы с дядей Гошей еще пометались, но быстро затихли, потому что тетка смотрела на нас с нехорошей усмешкой.
– Ну, вот, – сказала. – Из-за вас новый купальник испачкала.
Дядя Гоша не хотел мне ничего плохого. Он просто сам не умел плавать.
Мы разожгли костер, чтобы просушить его носки.
Тетка попросила дядю Гошу снять ценник от купальника, который болтался у нее на спине. Веревочка оказалась прочной и рваться не хотела. Тогда дядя Гоша придвинулся и перекусил веревку зубами. Тетка поежилась от колючих волосков на его подбородке и улыбнулась. Раньше она никогда при дяде Гоше не улыбалась.
