Пора была растирать ее левую сломанную когда-то руку. Рука всегда немела после приступа. Она срослась не очень хорошо и если мять ее, то можно было почувствовать чуть заметный изгиб кости там, где раньше был перелом. Я старался изо всех сил, а тетка строго смотрела сквозь меня.
– Завтра на Гидру прогуляемся, – голос ее все еще был слаб. – Хочешь на озеро?
– Через лес не пойду, – сразу ответил я.
– А мы не через лес. Нас Перегудов повезет по шоссе.
– Дядя Гоша? На грузовике?
– На грузовике.
Я не стал рассказывать тетке о том, что было в лесу и о разрисованной Ленкиной сандальке, которую засунул поглубже в ящик для старой обуви. Тетка складывала в него, все, что я когда-то носил. Совсем маленькие боты, в которые было трудно вложить даже три пальца, черная когда-то блестящая калоша, из которой этой весной я сделал парусный корабль, чтобы пускать по ручьям. Но корабль вышел большой, а ручьи были мелкие. Я просто ставил в бегущую воду свой парусник и представлял, что он плывет против течения.
Тетка уже спала. Я снял тапочки с ее ног и натянул простыню до подбородка, чтобы ее не продуло теплым сквозняком из окна.
Лагерь, где она отбывала срок за измену Родине, считался в читинском управлении образцовым. Имелся даже медпункт, двери и окна которого были плотно заколочены еще не потемневшими от времени досками. Раз в две недели – баня. Зимой выгоняли на костяной холод. Выстраивали в колонну по четыре. И так держали несколько часов. Первыми проходили бригады, которые перевыполнили план. Доходяги оставались в хвосте. Зимой после бани умирал один или два человека. По меркам читлага это было не много. В предбаннике раздевались догола и сдавали все на дезинфекцию. Взамен получали сырое продезинфицированное белье – кому что достанется. Хорошо если оно было велико, а если мало́…
В предбаннике она всегда думала одно и тоже – до какой равнодушной плотской некрасоты может дойти женское тело. С детства ее приучали ловить и узнавать эту красоту. Как нежно поводила плечом девушка на открытке, которую подарил ей папа, как изгибалась, изображая страсть, Вера Холодная в фильме «Миражи». Но больше всего ей нравилась фотография мамы, когда та была сестрой милосердия на русско-японской войне. На фото жили глаза – внимательные и добрые. Глаза людей в лагере становятся похожи на мутное бутылочное стекло.
Вода в шайке со льдом и двадцатилитровый бидон с кипятком на бригаду. Один ковш кипятка на человека. Заместитель начальника лагеря капитан Мухин следил за этим лично. Это он сломал ей руку, когда она попыталась налить в свою шайку лишний ковш. Для наказания у Мухина была специальная палка, сделанная из черенка лопаты.
