— Твоя… твоя бабушка приводила его сюда, чтобы он рассказал о войне. Она считала, что я могу ему помочь, но он меня боялся. По-моему, он боялся моих вопросов и своих… воспоминаний. — Прежде чем сделать глубокий вдох, она добавила: — Он пережил много… много войн. Он почти всю жизнь так или иначе провел на войне. Ты не представляешь, что война может сделать… с человеком.
— Почему у него сдвиг по фазе насчет рук?
— Что, извини?
— Он все время моет руки. Как будто они пахнут какашками.
Женщина в черной юбке ушла в себя. Эльса кашлянула.
— Ну, к примеру, какашками. На самом деле это может быть любой другой запах. То есть это что-то типа обсессии?
Женщина снова взмахнула ресницами:
— Иногда мозг человека, который пережил сильное горе, вытворяет странные штуки. Возможно, он пытается смыть…
Она замолкает. Опускает глаза.
— Смыть что?
— …кровь, — с отсутствующим видом ответила женщина в юбке.
— Он что, кого-то убил?
— Не знаю.
— Он чокнутый? — спросила Эльса прямым текстом.
— Что, извини?
— Вы же психолог?
— Да.
— Психологи ведь лечат людей, у которых с головой не в порядке. Ну, у которых что-то внутри сломалось. Наверное, невежливо называть их чокнутыми. Да? У него просто что-то сломалось?
— У всех, кто был на войне, что-то сломалось, — грустно сказала женщина.
Эльса пожала плечами.
— Зачем он пошел в солдаты? Во всех войнах виноваты солдаты.
Руки женщины медленно переместились с колен на письменный стол и обратно.
— По-моему, он был другим солдатом. Он был солдатом-миротворцем.
— Все солдаты одинаковые! — фыркнула Эльса.
И почувствовала себя ужасной ханжой. Она ненавидела солдат и войну, но знала, что если бы Волчье Сердце не разбил теней в Бесконечной войне, то серая смерть поглотила бы Просонье. Эльса много об этом думала. Когда стоит сражаться, а когда нет. Бабушка говорила: «У тебя есть мораль, а у меня есть двойная мораль. Так что я выиграла». Но Эльса не считала это выигрышем.
— Возможно, — сказала женщина.
— Судя по всему, клиентов у вас не много, — саркастически заметила Эльса.
Женщина не ответила. Ее руки ощупывали письмо. Эльса нетерпеливо вздохнула:
— Что еще пишет бабушка?
— Просит прощения… за разные вещи, — сказала женщина.
— За какие?
Женщина раскрывала рот, словно рыба:
— За всякие.
— Она просит прощения за то, что не спасла ваших близких?
Зрачки женщины вздрогнули:
— Да. И… и за это тоже.
Эльса кивнула.
— И за то, что она меня сюда прислала?
— Да.
— Почему?
— Она знала, что ты будешь спрашивать много вопросов.
