— Боже… боже мой! — заикаясь, произнес фарфоровый чайник.
— Разве здесь не чудесно? — воскликнула Белль.
— Mon Dieu, — с ужасом прошептала метелка, — я никогда не видела такого… такого…
— …Удивительного, невероятного, волшебного места! — закончила за нее Белль. — Полностью с тобой согласна, Плюметт!
Больше всего на свете Белль любила книги. Она читала их запоем. В Вилльнёве, ее родной деревушке, тоже была библиотека, но вся она умещалась на одной полке в церкви падре Робера, и Белль прочитала там каждую книжку. Дважды. А в этой библиотеке было столько книг, что жизни не хватит прочесть их все, разве что прожить тысячу лет. Она разглядывала убранство комнаты, и ее взгляд упал на огромный мраморный камин. Воображение тут же нарисовало картину, как она будет сидеть возле него с чашкой чая и стопками книг, громоздящимися вокруг.
— С чего же начать? — громко поинтересовалась она. — С древних греков? Классических трагедий?
— Я бы предложил тебе начать с окон, — сказал Люмьер, многозначительно показав на тряпки.
Белль смущенно улыбнулась. Его слова вернули ее на землю. Высокие изящные окна были покрыты серым слоем въевшейся грязи, портьеры напоминали лохмотья, с подоконников свисала паутина. Белль закатала рукава, подобрала ведро и швабру и решительно направилась к ним. Дут же следом за ней бросился пуфик, на котором восседала маленькая чайная чашка.
— Вперед, Фру — Фру, быстрее, быстрее! — кричала чашка тонким мальчишеским голоском.
— Хватит, Чип, здесь и без тебя полный разгром, — прикрикнула миссис Поттс. — Как вообще хозяин тут работает?
Она ткнулась носиком в угол и громко чихнула. Слой пыли покрывал пол, лежал на массивном позолоченном столе возле дверей, на креслах и каминной полке. Когсворт провел пальцем по плинтусу и побледнел.
— Пыль? — задрожал он, нервно отряхивая свой корпус. — Никто не говорил мне о пыли! У меня очень чувствительный механизм!
— Шестеренки, валики, колесики… Попадет одна песчинка — и поминай как звали! — Люмьер сморщил нос. — Столько всего нам нужно знать…
— Давайте я буду следить за уборкой издалека, — предложил Когсворт. — По мне, «пыль» — это… слово из четырех букв [То есть ругательство (примеч. ред.)].
— «Пыль» и есть слово из четырех букв, — сказал Люмьер.
— «Труд» — тоже слово из четырех букв, — пробурчала себе под нос Плюметт. — Может быть, поэтому монсеньор его так избегает?
Когсворт взвился во весь свой рост — на полные двенадцать дюймов.
— Я все слышал, мадемуазель! — прогрохотал он.
