— Возможно, ему просто казалось? — предположила я, желая уйти от этой темы. — Выдавал желаемое за действительное? Был уверен, что нравится всем вокруг? — Я вздохнула. — Знаешь, мне совсем не хочется про него говорить, Эмми. Он вчера такой отвратительный скандал устроил, так орал, что соседи повыскакивали.
— А Дитрих что? — с жадным любопытством спросила подруга.
— Дитрих ему заявил, что я не чья-то собственность и что Штефан своим веником может подмести пол в подъезде, если уж у него никаких дел больше нет.
Говорил все это Дитрих с легкой долей снисходительности, что еще больше взбесило моего неудавшегося жениха. Настолько взбесило, что на какое-то время он просто потерял дар речи, отшвырнул букет и шагнул вперед с явным намерением шандарахнуть соперника чем-то убойным. Во всяком случае, у него появилось легкое синеватое свечение на кончиках пальцев. Какая-то инора испуганно заверещала. Не думаю, что она боялась за Дитриха, скорее — за сохранность подъезда. «Сыск, вызывайте скорее Сыск! — завопила она во всю мощь своих легких. — Пока они здесь все не разнесли!» Ее вопль Штефана отрезвил, пропали свечение с пальцев и краснота с лица. Он небрежно буркнул какое-то извинение и торопливо стал спускаться по лестнице, словно убегал от кого-то. «Однако. Какие сильные чувства вы у него вызываете, Линда», — задумчиво сказал Дитрих.
— Линда, ты меня вообще слушаешь? — возмущенный голос подруги разбил мои воспоминания.
— Извини, вспомнилось вчерашнее. Не хочу про это больше говорить. Как у тебя занятия прошли?
— На курсах? Интересно прошли, — немного обиженно сказала Эмми. — Правда, я теперь не могу понять, зачем я на них записалась и нужны ли они мне вообще. Но деньги-то уже уплачены. Назад их никто не вернет.
Она расстроенно вздохнула.
— Главное, что интересно, — попыталась я ее подбодрить. — А вдруг потом в тебе талант неимоверный прорежется и ты и думать забудешь про алхимию?
— Скажешь тоже! — тоненько хихикнула Эмми. — Я даже на сцену боюсь выходить. Нет, вот это как раз не особо интересно, а вот всякие такие приемчики…
Она расслабленно поболтала еще с полчаса и убежала, чтобы, по ее словам, не отвлекать меня от работы. Но работа у меня со вчерашнего дня так и не появилась. Даже фикус поливать пока еще не надо было — он полностью обходился той жидкостью, в которой стоял. Я с тоской повыдвигала и позадвигала пустые ящики своего стола, но там так ничего и не появилось. Коробки Дитриха я не трогала, он их сам разбирал, но слишком неспешно, и смотрелись они в приемной не слишком аккуратно. Я решила посдвигать их в комнатку, которую мой работодатель так и называл «лабораторией». За этим занятием меня и застал инор Кремер. Я не услышала, как он вошел, слишком много шума производили сдвигаемые ящики, поэтому, когда повернулась и чуть в него не уткнулась, испуганно охнула.
