— Неужели я так страшен, инорита? — добродушно сказал он.
— Извините, я просто никого не ожидала увидеть, — пояснила я.
— Я стучал. Я всегда стучу, перед тем как входить.
— Я не слышала.
— Немудрено, вы так были увлечены, что пронеси мимо вас все документы вашего Хартмана, вы бы и не заметили.
Это был явный упрек в моей несостоятельности как сотрудника бюро частного сыска, но мне было что на это сказать. Я вежливо улыбнулась.
— Инор Кремер, у нас на всех шкафах стоит дополнительная сигнализация, тронь их кто, на кого они не настроены, такая сирена будет, что не услышать ее при любой занятости невозможно.
В этом я не была уверена — но какие-то охранные плетения на шкафах были, а какие именно, разобрать мог только специалист, наш клиент таковым не являлся, поэтому мое заявление проглотил как ни в чем не бывало.
— Это хорошо, — взгляд его подобрел, — значит, все, что я вам рассказал, не окажется в неподходящих руках. Где Хартман?
— Занимается вашим делом.
Ответила я туманно, поскольку понятия не имела, где Дитрих. Когда я пришла утром, его уже не было, а вчера мы так и не переговорили после неудачной конспирации. Хотя почему неудачной? Штефан же ни на миг не засомневался, что между нами что-то есть. Вот только было ли? Этот вопрос я от себя старательно отгоняла, ответа на него у меня не было.
— И насколько успешно занимается? Когда я смогу получить хоть какой-то отчет за уплаченные деньги?
— Инор Кремер, вам же не нужна отписка, — несколько удивленно ответила я. — Вы не слишком торопитесь получить результат с инора Хартмана?
— Я хочу быть уверенным, что он что-то делает и деньги не ушли в никуда. Для этого мне нужно узнать хотя бы промежуточные результаты. Возможно, вы можете мне что-то рассказать?
— Инор Хартман не давал мне такого распоряжения.
Я стояла на своей позиции тверже твердого. Пытайте меня — ничего не скажу. Потому что не знаю. Ни где Дитрих, ни чем занимается, ни что он узнал по делу этого Кремера. А ведь он вчера точно что-то узнал!
— Хм, инорита, я все же клиент вашей компании и имею полное право на отчет.
— Разумеется, инор Кремер, как только инор Хартман его подготовит, вы сразу об этом узнаете.
— И когда это будет? Прошло два дня, а я даже не уверен, что вы что-то делаете.
Инор Кремер был намного агрессивнее, чем в тот раз, когда он договаривался с Дитрихом. Тогда это был этакий вальяжный, все понимающий муж, стремящийся обезопасить жену от чужого нехорошего внимания. Сейчас он казался злым и дерганым. И взгляд, взгляд был холодный, пронизывающий насквозь. Если он так временами смотрел на жену, то понятно, почему она пыталась найти хоть немного тепла вне семейного очага. Внезапно мне стало страшно. В офисе никого нет, кроме нас двоих, а помещение звукоизолировано так, что даже если я заору со всей силы, никто не услышит и не прибежит на помощь. А инор Кремер уже смотрел так, словно примеривался, откуда начнет меня резать. И куда складывать — вон как оценивающе изучает коробки, в которых были навалены вещи Дитриха.
