…— Он, кажется, умер.
— Ты точно знаешь это? Ты видел его мертвым?
— Нет, но…
— Вот что ты должен запомнить, малыш: кошки — очень живучие существа. Даже если кошка выпадет из окна какого-нибудь верхнего этажа — она останется жива.
— Почему?
— Потому что кошки так устроены. Они гибкие. Они умеют собраться в самый последний момент. Врасплох их не застанешь. У меня было несколько знакомых кошек, с которыми случались подобные казусы… Я имею в виду падение с высоты.
— И?…
— Никто из них не разбился. Все они прожили долгую счастливую жизнь.
— И сейчас живут?
— И сейчас.
— Значит, мой котенок…
— С ним все в порядке, поверь.
Это именно то, что хочет слышать Габриель. Голос Фэл такой же мягкий и прохладный, как и ладони, которыми она обнимает его за плечи. Голос Фэл струится подобно водопаду, под него просто необходимо встать, чтобы ловить капли пересохшими губами. Габриелю хочется плакать, но больше — смеяться: смех облегчения, вот как это называется. До чего же замечательно, что появился кто-то, кто снял с Габриеля всякую ответственность, утешил его и успокоил.
В знак благодарности Габриель просит Фэл рассказать о пульсарах: они много сложнее, чем ему представлялось, не косматые и не хвостатые.
Фэл изо всех сил старается быть понятной и доступной, «пульсары — это космические источники импульсного электромагнитного излучения, — говорит она, — большинство пульсаров излучает в радиодиапазоне от метровых до сантиметровых волн».
Радиопульсары отождествляются с быстро вращающимися нейтронными звездами.
И еще что-то про оптический, рентгеновский и гамма-диапазон и про конус, в котором генерируется излучение.
— Пульсары — самая интересная вещь на свете, — не слишком уверенно заявляет Фэл. — Будешь писать мне письма?
— Письма?
— Ну да. Я люблю получать письма. А ты?
До сегодняшнего дня Габриель ни с кем не состоял в переписке, он и понятия не имеет, как это делается.
— Твой отец писал мне письма. Они были забавными. Иногда он такое придумает, что я хохочу до упаду сутки напролет.
— А про меня он писал?
— Конечно! Не было ни одного письма, в котором бы ты не упоминался…
— А я? О чем должен писать я?
— О чем угодно. О том, как ты живешь. И что делаешь.
— Про школу тоже можно писать?
— Если посчитаешь нужным.
— Там не очень интересно.
— Тогда не пиши.
— А если и в жизни ничего интересного не происходит?
Фэл похожа на маленький заводик по производству телячьих нежностей: она ласково ерошит Габриелю волосы и целует в обе щеки и еще в подбородок, «никогда так не говори, дорогой мой! Жизнь не может быть неинтересной, нужно только присмотреться повнимательнее. Ведь столько замечательных вещей вокруг!»
