Я с большой вероятностью родился в тот год, который принято считать началом дипломатической войны с Парфией. Мое биологическое существование (в этой итерации) началось, когда ненависть между странами стало возможно контейнировать при помощи угрозы ядерной войны, что без сомнения наложило некоторый след на мою ментальность. Все, что я буду рассказывать, может казаться тебе сюрреалистическим, похожим на фильм, чей режиссер дал своей фантазии абсолютную свободу, которая, как и все абсолютное, могла лишь навредить. Большинство моментов я постараюсь передать точно, поэтому ты можешь смело сказать себе «такова была жизнь в Бедламе». Мое детство не прошло в бедности, по сравнению с вековым состоянием Бедлама, поколение, к которому принадлежал я, застало изобилие. Необходимые в геополитических играх темпы наращивания производства обеспечили беспрецедентно низкий уровень безработицы даже в столь отдаленном и непривлекательном уголке Империи, как Бедлам. Далее я буду часто объединять под названием Бедлам страну и столицу, так как мы никогда не были озабочены самоназванием нашего края. Надеюсь, контекст позволит понять, о какой именно территориальной единице я говорю в каждый конкретный момент.
Ты, моя Октавия, росла во дворцах и загородных особняках, окруженная слугами и симпатичными тарелочками, в которых покоились достойные императорской дочери сладости. Я жил в пригороде Бедлама, который считался много престижнее, чем сам город, и все же моему дому никоим образом нельзя было сравниться с твоим. Но между нами не было разницы. Дети — чудесные существа, они не понимают целого. Лишенный возможности сравнить Бедлам с Империей, я был убежден, что моей жизнью живут все или почти все. Я не сомневался в том, что и ты живешь, как я, моя Октавия, не сомневался в том, что у тебя на завтрак те же хлопья с клубничным молоком, а спишь ты в комнате по размеру не превышающей мою.
Вокруг меня было большое количество людей много беднее, много несчастнее меня. В контексте того времени и того места, где я появился на свет, мне действительно очень повезло.
Моя жизнь была безукоризненной. У меня были мама и папа, сестра младше меня на два года, пес по имени Оттон, а так же некоторое количество карманных денег на жвачку и карточки со знаменитыми спортсменами. И хотя спорт мне не очень-то нравился, карточки переливались, а люди, изображенные на них, не изменялись никогда. Словом все, что более или менее необходимо для счастья, у меня было.
