Сейчас эта благородная профессия практически изжила себя, наш век гуманизма стремительно приближается к понимаю того, что каждый из нас имеет определенную ценность, и всеобщий взгляд человечества на человечность теперь заключается в свободе и индивидуализме.
Ты, быть может, и не заметила, что раньше были другие времена. То, что делал мой отец никогда не называлось святотатством в открытую, но все знали, что он калечит бога. Однако в этом случае вовсе не какой-нибудь принцепский сатрап совершал эти злодеяния.
Бог калечил бога по просьбе, исходившей из уст бога. К тому времени, как все окончательно запутались, профессия достигла своего рассвета, и множество фургончиков разъезжало по стране.
Мой отец мог быть охарактеризован твоими собратьями, как сохранный. Ваши категории не имеют настоящей ценности и значимости, потому как сконструированы для того, чтобы приравнять нас к вам. Тех из нас, чье мышление вы понимаете лучше, называют сохранными, как будто мы нечто потеряли. Однако безумие не отсутствие, а присутствие. Впрочем, мы с тобой озабочены не вопросами идентичности, по крайней мере не идентичности моего отца. Словом, у него было определенное маниакальное обаяние, позволявшее ему работать коммивояжером, послом доброй воли от мира успокоения и благодати. Я помню его взвинченным, громким и чрезвычайно веселым человеком. Он нравился и не нравился людям одновременно, в нем было нечто их вытесняющее, но оно же и привлекало внимание. У него был удивительно красивый смех. Вероятнее всего, отец был именно таким, по крайней мере так он описан в давних письмах моей сестры, скрашивавших мне войну. Благодаря отцовскому ремеслу, моя мать могла позволить себе роскошь, которую ты, вероятнее всего, не оценишь. Она никогда не работала. Но у нее, безусловно, было дело ее жизни, без которого всякий человек вянет, в каком благополучном состоянии ни находился бы. Моя мать была председателем Клуба Ненастоящих Женщин. Она считала себя куклой и полагала, что мы живем в искусственной реальности, кукольном домике. Наверное, у тебя хоть однажды бывало такое чувство — мир кажется фальшивым, стены слишком ровными, а собственная жизнь слишком правильной, но в то же время подчиненной законам, которых ты не понимаешь.
Это потому, что ты только игрушка в руках того, кто играет. Мама была очень близка к истине, но мудрость, к которой она пришла, не интересовала ее. Лучшая подруга моей матери утверждала, что ее внутренние органы состоят из стали. Вместе они придумали собрать тех, кто им подобен. Женщины-волчицы, женщины, одержимые призраками, женщины, которых собрали из деталей и женщины, сотворенные из огня. У них было нечто общее — ни одна из них не признавала себя настоящей. Согласно моему мировоззрению ни одна из них и не была. В конце концов, бог дал нам высшее знание о себе самих.
