— Тит погиб.
Первой моей реакцией была вспышка радости. Я не понимала, откуда эта радость — я никогда не хотела занять престол, да и не я теперь была претендентом. Я хорошо относилась к Титу, и он меня не обижал. Я просто испытала беспричинную, злую радость.
Конечно, мы уже знали, что такое смерть. Но я не могла понять ее непоправимости. Мне казалось, что Тит однажды вернется, у меня не было понимания, что он ушел навсегда.
Уже в ту секунду я знала, что Тита не будет этим летом, но у меня в голове не укладывалось, что Тита не будет никогда.
Мама смотрела на нас, ожидая какой-то реакции, и я спросила, едва ворочая языком:
— Как это случилось, мама?
— Он утонул. Несчастный случай.
Я знала, что Тит отдыхал на Комо вместе с друзьями, но я не могла представить, что в этом солнечном краю с ним могло случиться что-нибудь плохое. Вдруг я вспомнила, может быть из-за разговоров, которые мы вели с сестрой, то, что почти два года назад говорил Тит.
Я испуганно посмотрела на сестру. Если за слова Тита он заслужил смерти, то с моей сестрой все случится еще быстрее. Я почувствовала, как глаза у меня становятся влажными. Мама наверняка подумала, что я грущу о брате.
Но я боялась за сестру. А истинное значение слова «смерть» ускользало от меня. Оно было страшнее и в то же время проще, чем когда-либо после. Я знала, что с Титом произошло что-то ужасное, но была не в силах понять, что ничего изменить нельзя, и что больше Тита с нами не будет.
Мама поставила чашку и блюдце на стол.
— Мне так жаль говорить вам это, мои дорогие.
— И нам жаль, мама, — сказала сестра. — Мы можем что-нибудь для тебя сделать?
Взрослые слова и формулы, значения которых мы не понимали.
— Нет-нет, девочки, — ее цепкий взгляд снова путешествовал от одной из нас к другой и вдруг остановился на сестре.
— Санктина, моя дорогая, ты ведь понимаешь, что это значит?
Сестра молчала, и мама продолжила за нее.
— Теперь ты — старшая дочь императора.
Мое сердце рухнуло вниз, из глаз полились слезы. Нет, я вовсе не завидовала сестре, которая в момент из младшей дочери стала будущей императрицей. Я никогда не хотела власти, одна мысль о ней приводила меня в замешательство.
Дело было совсем в другом. Между рождением сестры и моим рождением разница была ровно десять минут. И эта разница разделила нас навсегда.
У сестры теперь была совсем другая судьба, и мы перестали быть единым целым.
И это причинило мне намного больше боли, чем весть о гибели моего брата.
