— Наверх! — шепнула сестра, и я едва услышала ее голос. Мы не могли выйти. Если бы мы оказались рядом, на нас бы бросился кто-нибудь. Они не не интересовались теми, кто далеко, но и не разбирали, кто перед ними, это были машины для убийства. Кассий сохранил больше разума, чем они. Я даже не слышала слов, только крики боли и злобы, мычание и рык.
Мы взбежали по лестнице. Нужно было остаться в столовой, подумала я, выбраться через окно. Но теперь поздно. Мне было стыдно. Я и моя сестра, наследницы величайшей семьи Империи, бежали, как маленькие девочки, перепуганные воровки из неблагополучного района.
Мы ворвались в первую же комнату, я спиной прижалась к двери, будто это могло бы нас защитить. Я плакала, сама того не замечая. Мы попали в комнату сестры и Домициана. Домициан сюда больше не придет. Сестра оставляла на мраморном белом полу красные следы. Я посмотрела на свои туфли. Они были испачканы кровью, точно так же, как иногда пачкаешься грязью, вступая в лужу. Пятнышки рассыпались по носкам туфель, а подошвы были полностью красными.
— Не плачь, Воображала, — сказала сестра.
— Я люблю тебя, Жадина.
Я шмыгнула носом, и сестра одарила меня презрительным взглядом.
— Успокойся.
— Давай попробуем вылезти через окно?
Она мотнула головой.
Я кинулась к окну, сорвала с него траурную, черную ткань. Свет хлынул в комнату, обнажив широкую кровать, потолок, украшенный узорами из слоновой кости, и всю тусклую в вечернем свете белизну комнаты. Прежде здесь жили наши родители, но эти времена с трудом приходили мне на ум. Все здесь пахло сестрой — ее розами.
На улице царила безнадежная тишина. Теперь, если прислушаться, я легко могла услышать выстрелы. Где-то там, за домиками с красными крышами, райскими средиземноморскими особнячками, увитыми плющом, продвигался вперед Безумный Легион. Они были близко.
Сестра не спеша подошла к двери, вставила ключ в замок, защелкнула. У ключа было основание в виде розы. Сестра коснулась его губами и уложила в карман.
— Если мы выберемся сейчас, то еще успеем…
Но сестра снова сказала:
— Нет. Я никуда не собираюсь.
Она прошлась к гардеробу, дерево которого было выкрашено так хорошо, что казалось, будто снежного оттенка белый — его естественный цвет.
— Жадина, мы погибнем, если не поспешим!
— Не печалься, Воображала.
Сестра легко расстегнула молнию на платье, выскользнула из него, едва-едва помогая себе руками, переступила через ткань дорогой одежды, будто это был мусор, оставленный кем-то. Я увидела ее прекрасное тело, состоящее из бледного золота и теней в изумительных изгибах. У меня перехватило дыхание от мысли, что это потрясающее существо умрет.
