— Нет! — ответил Орлов. — Не могу верить. Не бывало такого, чтобы ваше величество не нашли нескольких минут для своего преданного слуги. Особенно, если он является к вам по чрезвычайно важному делу.
Екатерина пристально поглядела на графа. Он продолжал стоять у порога — статный, широкоплечий, красивый, осыпанный орденскими звездами. Голубые глаза светились обворожительной улыбкой.
Козицкий, поспешно сложив бумаги в папку, бесшумно выскользнул из кабинета.
— Пусть будет так! — согласилась Екатерина. — Говорите! Но прошу — покороче. У меня нынче много других дел, полагаю, не менее важных.
Орлов укоризненно покачал головой:
— Ах, матушка! Ужели я заслужил такую холодность?
— Вы, кажется, упрекаете меня в неблагодарности? — заметила царица высокомерно. — Не раз уж я слышала, что обязана вам короной. Остерегитесь, сударь! Услуги ваши ценю и доказала это. Попреков же теперь слушать не намерена…
Орлов поклонился, улыбка исчезла с его лица.
— Слушаю, ваше величество. Тогда позвольте изложить мою просьбу. Известно, что в Москве положение тяжкое. Зараза распространяется, мер надлежащих никто не принимает. Салтыков с помощниками покинул пост, народ волнуется, каждый день можно ждать бунта…
— Откуда вам это известно, граф? — спросила пораженная императрица. — Курьер из Москвы прибыл только полчаса тому назад.
— У меня своя почта, государыня, — ответил Орлов сухо. — И, возможно, иногда она прибывает быстрее вашей.
Императрица улыбнулась.
— Надеюсь, ваше величество, что в память о прежнем вы разрешите мне дать совет.
— В этом я не отказываю никому.
— Полагаю, что необходимо немедля навести порядок в первопрестольной столице. А для этого туда нужно назначить другого начальника.
Екатерина опять улыбнулась.
— Если это и есть ваш совет, Григорий Григорьевич, то не стоило спешить сюда. Несколько минут назад я говорила то же самое…
— И вы сделали выбор?
— Это не так просто.
— Нет ничего проще, государыня… Пошлите меня!
— Вас? — воскликнула императрица. — Да вы с ума сошли!
— Разве, по-вашему, я уже не гожусь для таких дел?
— О нет! — сказала государыня, и в голосе ее прозвучала ласковая нотка. — В достоинствах ваших я нисколько не сомневаюсь.
— А коли так, то за чем дело стало?
— За тем, что не могу столь легкомысленно рисковать жизнью моих лучших вельмож, сударь.
— Ведь брат мой, Алексей, сражаясь с турками на Черном море, тоже рискует жизнью?
— Война — другое дело, — возразила Екатерина. — Но послать вас туда, где свирепствует ужаснейшая болезнь, от которой не могут оградить ни мудрость, ни высокое положение, ни храбрость… Ни за что!
