— Она вышла из комнаты, когда меня не было в доме, док. Поднялась в нашу спальню, сорвала все белье с постели и вытащила все из ящиков…
— Много ступенек? — спрашиваю я.
— Много, док. Очень много.
Я киваю.
— Мы справлялись… Мы хорошо справлялись… Я знаю, нам обоим немного осталось… Мы уже почти там, док… Мы были так близки…
Он смотрит на меня.
— Но знаете что?
Я боюсь что-то сказать или кивнуть.
— Два дня назад она бросила кухонный нож в мою правнучку.
Глаза его наполняются слезами, усы дрожат при этом воспоминании.
— В мою чудесную правнучку, Сэмми Джо. Ей десять лет, док… Ей десять…
Он смотрит на меня и крутит ус. Я знаю, что он собирается сказать, и он понимает, что я знаю. Но он дошел до предела, и теперь ему все равно.
— Она приняла маленькую Сэмми Джо за грабителя. Она схватила кухонный нож и набросилась на собственную правнучку. На правнучку, которую в глубине души любит всем сердцем, я это точно знаю…
Он вытирает слезы платком. На лице остаются кровавые разводы.
— Если бы меня не оказалось рядом…
Он умолкает.
Я поднимаюсь.
Просматриваю результаты анализов. Особое внимание уделяю результатам томографии.
Сильное внутримозговое кровотечение после травмы головы. У нее есть все необходимые бумаги. «Отказ от реанимации. Только комфортный уход».
И тогда Эймос говорит:
— Я толкнул ее. Я толкнул ее с лестницы изо всех сил.
Он смотрит на жену.
— Я пытался убить ее. Я хотел сделать это быстро, чтобы она не страдала. Как больной теленок на ранчо. Когда они заболевают, мы избавляемся от них. Но это неправильно. Это плохо для них и плохо для нас.
Я молчу.
Документы были составлены двадцать лет назад. Она подписала их, когда еще была здорова. «Подписала, чтобы ей никогда не пришлось жить так, как сейчас», — твержу я себе.
— Я пытался уважать ее, док. Я делал все, что в человеческих силах, и даже больше. Но она бросилась с ножом на маленькую девочку. На собственную плоть и кровь. Я знаю, она не хотела бы этого.
Длинными пальцами он гладит жену по почти лысой голове.
Наклоняется и целует ее в лоб.
— Дэвид, — бормочет она. — Дэвид…
Мы оба следим, как ее дыхание замедляется. Внутреннее кровотечение усиливается.
Он стоит, держа ее за руку.
Я не знаю, что делать.
И не делаю ничего.
Мы молча смотрим, как она угасает.
Через десять минут дыхание становится прерывистым, а потом останавливается.
На мониторе появляется ровная линия.
Она умерла.
— Все кончено, — говорю я.
Эймос снимает шляпу, наклоняется вперед и плачет.
