Похоже, Малефисента была с ней согласна. Оторвав глаза от золотой колыбели, она холодно взглянула на Ингрит:
– В этом замке?
– Разумеется, – ответила Ингрит таким же ледяным тоном, каким был взгляд Малефисенты. – Это будет их дом.
Малефисента повернулась к Авроре и приподняла изогнутую бровь, словно говоря: «Да неужели?».
Прежде чем Аврора успела что-либо ответить, в разговор вклинился король Джон.
– Но мы слышали, что у Авроры есть свой замок, – заметил он.
– Да, и мне, кстати, очень хотелось бы узнать, как получилось, что Аврора стала королевой вересковых топей? – тут же ввернула Ингрит.
Малефисента выбрала на своей тарелке стебель спаржи, выглядевший безобиднее всего остального, и захрустела им на всю залу, а прожевав, коротко ответила:
– Я сделала её королевой.
– Замок у неё удивительный. – Филипп посмотрел на своих родителей. – Вы обязательно должны его увидеть.
Авроре хотелось обнять его – Филипп по-прежнему пытался сделать всё, чтобы сохранить мир.
Но у Ингрит были свои намерения, отступать от которых она не собиралась.
– Но ведь у неё есть ещё один замок, не так ли? – продолжала она гнуть своё.
– Мама, – предупредил её Филипп.
Ингрит не обратила на его предупреждение ни малейшего внимания и уточнила:
– Значит, один замок на вересковых топях, и ещё один – тот, что достался ей от отца, короля... Стефана, правильно?
При упоминании этого имени Аврора и Малефисента одновременно напряглись. Аврора глубоко вдохнула, пытаясь успокоить зачастившее сердце. Она не знала, зачем матери Филиппа потребовалось ворошить прошлое, но разрушить настоящее она ей не позволит. Всё ещё цепляясь за возможность закончить всё тихо и мирно, Аврора кивнула и ответила:
– Тот замок никогда не был моим домом. Он отдан людям.
– Так значит, вы настоящая принцесса, – не унималась Ингрит. – И это даже несмотря на то, что Стефан умер... или был убит? Напомните мне, пожалуйста, он умер или был убит?
Если до этого в обеденной зале ещё и сохранялась какая-то видимость учтивого разговора, тут уж она испарилась окончательно. Увидев, как побледнели щёки Авроры, Малефисента нахмурилась и коротко отрезала:
– И то и другое.
В зале стало тихо. Ингрит, не отрываясь, смотрела на Малефисенту, Малефисента пристально следила за своей крестницей. Аврора же тем временем уткнулась взглядом себе в колени, мечтая, чтобы из её глаз перестали литься слёзы. Она ненавидела вспоминать ту давнюю ночь, случившуюся много лет назад. Ей, Авроре, очень много дано – любовь Малефисенты, вересковые топи, Филипп, – но какую же высокую цену приходится платить за всё это! И сегодня, когда нужно было бы думать о будущем, ей приходится с горечью вспоминать прошлое.
