– Дело в том, что я помню историю об одной девочке, – продолжила Ингрит, сверля взглядом Малефисенту. – На неё наложили проклятие. Заколдовали так, чтобы она уснула и никогда не проснулась.
Стало ясно, что королева неплохо знает историю Авроры. Насколько неплохо – вот вопрос.
Так ничего до сих пор и не поняв, король Джон снова влез невпопад.
– У кого же могла подняться рука на невинное дитя?! – пафосно воскликнул он, прижимая руку к груди. Наверное, при других обстоятельствах Аврора, не выдержав, фыркнула бы от смеха. Бедный король существовал в каком-то своем, отдельном мире.
А вот Малефисента возможность ответить не упустила.
– На невинных многие охотятся, – многозначительно сказала она. – Думаю, ваш род не может с этим не согласиться.
– Мой род? – переспросила Ингрит. – Вы имеете в виду людей?
Аврора чувствовала, что с неё довольно этих «дружеских» застольных бесед. Она поискала взглядом возможность положить конец этим разборкам, нашла её и громко предложила:
– А давайте лучше послушаем музыку!
Её немедленно поддержал Филипп, приказав слугам вновь наполнить всем кубки.
Но старались они напрасно. Пожар уже разгорелся, и его было не потушить ни музыкой, ни кубками с вином.
– У нас с вересковых топей пропадают феи, – объявила Малефисента. – Их крадут браконьеры. Люди.
– Впервые об этом слышу, – искренне удивился король Джон.
Малефисента слегка пожала бледными тонкими плечами.
За этот жест моментально, как клещ, зацепилась Ингрит, давно ждущая, когда же произойдёт что-нибудь подобное. Глаза у неё сверкали, голос звенел от возбуждения.
– Вы что, хотите обвинить в этом его величество? – воскликнула она, изображая благородный гнев.
– Но кто-то же отдал приказ, – пожала плечами Малефисента.
Ингрит вскочила на ноги и завизжала, тыча пальцем в сторону Малефисенты:
– Как вы смеете возводить напраслину на короля?!
Теперь заговорили одновременно Филипп, пытающийся защитить Малефисенту, король, громко недоумевающий, зачем кому-то могло понадобиться красть фей, и, разумеется, спровоцировавшая всех Ингрит. Молчали только Аврора и Малефисента, но взгляды, которыми они обменялись, говорили больше всяких слов.
Громко прокашлявшись, стараясь завладеть вниманием сидящих за столом, вперёд выступил Персиваль. Аврора повернулась. О Персивале она знала лишь со слов Филиппа, но то, как он сейчас выглядел, ей очень не понравилось. Подозрения Авроры полностью подтвердились, когда Персиваль, дождавшись тишины, объявил, обращаясь к королю Джону:
