— Сильнее! — с придыханием попросил Рейн. — Дарк, пожалуйста, я хочу большего! — он подался бёдрами навстречу толчкам Зейна, стремясь ещё глубже насадиться на огромный таранящий ствол.
— Никогда не отпущу тебя! — прорычал тот, увеличивая темп, усиливая удары, чувствуя невероятное могущество и власть над извивающимся от удовольствия, бьющимся под собой ненасытным телом. Заставляя любимого пылать и кричать в экстазе, сам едва сдерживался, чтобы не кончить раньше, чем тот достигнет кульминации.
Они вместе вознеслись на вершину, и Рейн закричал, содрогаясь и изливаясь неукротимыми струями, почти теряя сознание. Следом взревел Дарк, встречая волну ошеломительного наслаждения, что огненной лавиной растекалась по сосудам и пронизывала позвоночник. Несравненное блаженство тысячей искр разбегалось под кожей, лишая контроля, заставляло исступлённо рычать и продолжать жестоко долбить податливый проход, наполняя его горячим семенем.
Безудержный и, казалось, бесконечный оргазм стал постепенно угасать. Всё ещё содрогаясь, Зейн упал на грудь любимого, прижимая его к себе и ловя губами задыхающийся рот. Но почувствовав влажные слезинки на языке, с трудом поднялся на локтях.
— Тебе больно? — взволнованно прошептал, нависая над Рейном.
Тот замотал головой.
— Я люблю тебя, — промолвил еле слышно, убирая с красивого лица чёрные слипшиеся пряди, касаясь уверенных губ, с всепоглощающей нежностью глядя в изумрудные глаза.
Боги, неужели можно быть счастливее?! Дарк улыбнулся, трепетно сцеловывая солоноватые капельки, чувствуя, как сердце замирает в груди, объятое невыразимой эйфорией.
— Не плачь, любовь моя. Никому тебя не отдам, — пообещал он, накрывая мягкие губы благодарным поцелуем.
Через несколько дней активные поиски, которые вёл Дарк, наконец увенчались успехом. Имена родителей Рейна обнаружились в списках каторжников, сосланных на Скантерские рудники — одно из самых ужасных мест, где большинство осуждённых не выживали и года. Кроме того, стало известно, что процедуру «освобождения» эти двое, к сожалению, не проходили.
Дарк проснулся на рассвете и обнаружил Рейна доверчиво сопящим у себя на плече и закинувшим ногу на талию. Он ласково, стараясь не разбудить, осторожно чмокнул мальчишку в нос и продолжил лежать, раздумывая и глядя в распахнутое окно, за которым солнечные зайчики играли с трепещущей на ветру изумрудной листвой.
Зейн разрывался между необходимостью сообщить любимому, что его родители живы, и желанием промолчать о том, что фактически обречены. Ведь одно упоминание о Скантерских рудниках и жестокости его надзирателя, было притчей во языцех, просачиваясь даже сквозь непроницаемую завесу тайны, скрывавшую всё, что происходило осуждёнными по Закону. Скантером пугали детей: мальчиков, пойманных за онанизмом, и девочек в слишком коротких юбочках. Именно рудниками, а не смертной казнью на виселице или гильотине.
