Я кивнул. Именно сеньора Белладонна не позволила мне надавить на городские власти через местное отделение Вселенской комиссии. Пусть наши отношения на тот момент и оставляли желать лучшего, но все же реакция Адалинды на банальную кабацкую поножовщину и в самом деле показалась тогда чрезмерной.
Микаэль вылил остатки вина в свою кружку, сделал длинный глоток, потер заросшую черной щетиной щеку и принялся расстегивать пуговицы камзола, словно его вдруг бросило в жар.
— Думаю, те бретеры получили приказ перерезать тебе глотку и решили для начала устранить меня. В итоге они оказались мертвы, а я за решеткой. И знаешь что, Филипп? Ты должен был вытащить меня! Должен, не спорь! Но получил срочный вызов и укатил с Хорхе. Бросил меня одного!
— Я и так задержался из-за тебя на два дня! — напомнил я.
— Не в обиду тебе будет сказано, но мог бы и упереться, — сказал маэстро Салазар. — Мог, ведь так? Тогда бы в Мархоф послали кого-нибудь другого, только и всего. А ты… ты должен был остаться! Я был уверен, что ты не бросишь меня. И так же думал тот, кто все это подстроил. А ты взял и сделал всем ручкой. Такого точно никто не ожидал!
— Епископ Вим просил прислать именно меня. Я не мог отказать. И ты ошибаешься: Адалинда не могла знать о моем назначении. Информация пришла по эфирному каналу лишь на следующий день после твоего ареста.
Маэстро Салазар покачал головой.
— Организуй это все маркиза, нас бы прирезали в какой-нибудь темной подворотне. Ей вполне под силу подрядить на дело не трех бретеров, а дюжину. Полагаю, дамочку просто попросили об услуге.
— Кто именно ее попросил, скажи на милость?
— Тот, кто подвел тебя к дилижансу.
Я стряхнул с ладоней хлебные крошки и поинтересовался:
— Ты перебрал вчера вина, Микаэль? К чему такие сложности? Если бы Кабинет бдительности не желал моего появления в Мархофе, я пропал бы по дороге в город!
— Именно! — нацелил на меня указательный палец маэстро Салазар. — Попахивает чьей-то самодеятельностью.
— Иди ты! — ругнулся я, взял пустую бутылку и унес ее на другой край поляны шагов за тридцать от нашей лавочки. Вернулся и вынул из кожаного чехла штуцер, затем выложил на лавку пару пороховниц, мешочек с пулями и стопку матерчатых пыжей.
Микаэль посмотрел на меня с кривой ухмылкой и уточнил:
— Тот самый чудо-мушкет герхардианца, надо понимать?
— Именно, — подтвердил я, отмерил порох и вложил в ствол вытянутую пулю. — Прицельно бьет на триста шагов!
— Вздор! — не принял мои слова всерьез маэстро, обнажил шпагу и резким ударом снес горлышко третьей бутылки с вином. Возиться с сургучом на этот раз он не пожелал.
