К военнослужащим дивизии все, как правило, относились с подчеркнутым вниманием.
Разглядываю сейчас сохранившийся пригласительный билет на торжества, посвященные вручению дипломов выпускникам Тульского государственного педагогического института, носящего ныне имя Л. Н. Толстого, и с душевной теплотой вспоминаю этот вечер 1 ноября 1942 года. В зале института собрались представители областных и городских партийных, советских, комсомольских и других общественных организаций. И среди них — группа командиров литовской дивизии. Здесь мы тогда встретились с одним из организаторов обороны Тулы — первым секретарем областного комитета партии Василием Гавриловичем Жаворонковым. Его имя приобрело широкую известность в 1941 году и упоминалось в сводках о боевых действиях рядом с именами военачальников Красной Армии. Увидев в зале военных, он подошел к нам, пожал всем руки, с каждым по-дружески побеседовал, поинтересовался, как мы устроились, расспросил о наших семьях, эвакуировавшихся из Литвы. Секретарь обкома оставил впечатление простого, скромного, сердечного человека.
После официальной части был концерт художественной самодеятельности, а затем танцы.
На этом вечере познакомился со свежеиспеченными учительницами русского языка и литературы Любовью Герасимовной Воронковой и Зоей Александровной Ивановой. Они меня приятно удивили своей эрудицией. До поздней ночи мы беседовали о музыке, искусстве, литературе и, конечно, о войне.
Обе они были неразлучными подругами и получили назначение в школу в городе Плавск — это южнее Тулы и совсем близко от проходившей линии фронта.
— Если поедем на передовую через Плавск — обязательно вас навещу, — пообещал я на прощание.
В Туле у меня была и другая интересная встреча и в связи с ней неожиданное задание. В середине ноября в мою рабочую комнату запыхавшись прибежал красноармеец взвода охраны отдела:
— Вас срочно вызывает начальник!
В кабинете Барташюнаса сидел Нарком внутренних дел республики А. Гузявичюс. Поздоровался со мной как со старым знакомым, расспросил о здоровье, об успехах в работе, вспомнил нашу встречу в Москве.
— Поможешь нашему гостю подобрать в полках дивизии людей, годных к работе в НКВД Литовской ССР, — приказал Барташюнас.
Гузявичюс, заметив недоумение на моем лице, объяснил:
— Советская Литва будет нуждаться в преданных, хорошо подготовленных чекистских кадрах, и готовить их нам необходимо уже сегодня.
Четверо суток ездили мы из полка в полк и при помощи оперуполномоченных отдела подыскивали кандидатуры, подходящие для учебы. Наша миссия оказалась не из легких. Один, возможно, и пригоден был для чекистской работы, да грамотенки маловато. Другой, глядишь, вроде и образованный, да способностей к этому делу не имеет. В селе Ломинцево Гузявичюс беседовал со многими воинами 156-го стрелкового полка. Один сержант, помню, довольно грамотный и пригодный по всем статьям к работе в органах НКВД, категорически отказался ехать в какую-либо школу на обучение.
