Сталин полностью поддерживал Ленина в этой политике. Однако по иронии судьбы в условиях новой советской действительности у них возникли серьезные разногласия по национальному вопросу — тому самому вопросу, который их когда-то сблизил. Их самые первые разногласия такого рода возникли по поводу так называемого «грузинского дела». Нужно было заново определить отношения между Российской Советской Федеративной Социалистической Республикой (РСФСР) и другими социалистическими республиками — Украиной, Белоруссией, Грузией, Азербайджаном и Арменией. Сталина в 1922 году назначили главой комиссии, призванной найти адекватные ответы на назревшие вопросы. Проект союзного договора, который Сталин составил лично, воспроизводил модель, по которой была создана РСФСР: в нем предусматривалось вхождение Украины и остальных республик в состав РСФСР на правах автономных республик[154]. Сталин также выступал за то, чтобы три закавказские республики вошли в РСФСР как единое государственное образование — Закавказская Федерация. Грузинские коммунисты сразу же выступили против такого подхода: они хотели сохранить свою политическую независимость от других закавказских республик и выступали за то, чтобы Грузия присоединилась к РСФСР отдельно от них. Ленин их поддержал. Сталин — хотя и нехотя — подчинился настояниям Ленина, предложившего создать принципиально новое государство — Союз Советских Социалистических Республик (СССР), — внутри которого Россия и другие республики обладали бы равными правами. Тридцатого декабря 1922 года был подписан договор о создании СССР. В этом договоре содержались положения, которые затем легли в основу Конституции СССР 1924 года[155].
Однако и помимо споров относительно «грузинского дела» Сталин начиная с 1921 года стал противиться политике Ленина. Он открыто критиковал его в частных разговорах и в переписке со своими приверженцами — такими, как Орджоникидзе и Ворошилов. Он считал, что «старик» — так он называл Ленина — уже свое отжил и его пора отправить на заслуженный отдых. Относясь к Ленину как к человеку, который де-факто уже отошел от дел, Сталин и его ближайшее окружение действовали без учета того, что думает «вождь»[156].
В октябре 1922 года, когда Ленин — через некоторое время после случившегося с ним приступа — снова взял руководство партией и государством в свои руки, он уже не обладал ни прежней работоспособностью, ни прежней воинственностью. Его сознание иногда затуманивалось, и он частенько пребывал в подавленном состоянии. Он знал, что он уже не жилец, а потому хотел подготовить себе преемника. Чувствуя, как неумолимо бежит время, он торопился и все время диктовал какие-то записки, обращения и письма. Двадцать третьего декабря он начал диктовать М. А. Володичевой — одной из своих секретарш — «Письмо к съезду», которое впоследствии станут называть его «политическим завещанием». В нем Ленин настоятельно рекомендовал предстоящему съезду партии внести в советскую политическую систему ряд изменений. Он продолжал диктовать это письмо 24, 25 и 26 декабря. «Я думаю, что основными в вопросе устойчивости с этой точки зрения являются такие члены ЦК, как Сталин и Троцкий. […] Тов. Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью […]. С другой стороны, тов. Троцкий […] чрезмерно самоуверен и чрезмерно увлекается чисто административной стороной дела». Четвертого января 1923 года он продиктовал дополнение к этому письму: «Сталин слишком груб […]. Поэтому я предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этого места». Ленин также перечислил качества, необходимые для того, чтобы занимать пост Генерального секретаря, которыми Сталин не обладал: терпимость, лояльность, вежливость, внимательность к товарищам, «меньше капризности». Опасаясь, что после его смерти в партии может произойти раскол, Ленин прежде всего хотел сохранить ее единство
