Однако поиски Марда Синта затягивались. Все слышали о нем, но никто не знал его местонахождения. Он почти не посещал известные клубы и общества, а в последнее время не создал ни одной новой работы. Некоторые полагали, что Синт умер.
В конце концов Родроун и его спутники оказались в таверне в отдаленной части города. Это было небольшое здание, с низкими потолками, верхние этажи которого поддерживались тонкими колоннами из очень прочного местного дерева. Посетители, все люди немолодые, с подозрением уставились на юные лица вошедших.
Ридейс обратился с вопросом к пожилому человеку, одиноко сидящему в углу зала. Возле него стояла чаша с сиропообразным напитком, самым распространенным блюдом этого заведения. Он скорее не пил, а медленно потягивал содержимое чаши. Вероятно, это было нечто вроде лекарства от заболевания бронхов.
— Так вам нужен ученый? — прерывающимся голосом, тяжело дыша, спросил старик. — Да вы, молодежь, даже понятия не имеете, что такое наука!
— Гм, по крайней мере, у нас еще будет время узнать об этом, чего не скажешь о вас, — Ридейс произнес эту бестактность вежливым тоном.
— Юнцы всегда считают, что они умнее родителей, — продолжал собеседник. — Однако это не так. В наше время основывались на твердых научных фактах. Индукционный метод — единственно верный путь. Сбиться с него — значит попасть головой прямиком в бочку с навозом. А сейчас… Дедукция! Философствования!
Он поднял чашу, сделал маленький глоток и болезненно поморщился.
— Они относятся к энергии как к чему-то культовому. Эти мальчишки говорят даже о божестве!
Последние слова старик произнес тоном недоверчивого отвращения. Дальше он продолжал высказываться в том же духе, клеймя деградацию нового поколения.
Постепенно Родроун догадался, что люди в таверне, представители старейшего научного общества «твердо линейных», члены которого издавна фанатично придерживались экспериментальных методов в работе и без колебаний отбрасывали любую теорию, если ее невозможно было продемонстрировать на практике. Однако их ученики, устав от бесцветных доктрин и упрямства учителей, избрали противоположный путь. Они увязли в трясине философских размышлений и мистических культов. Озлобленное, вытесненное со своих позиций старшее поколение проводило время в воспоминаниях и проклятиях.
Сначала Родроун засомневался: может быть, кто-нибудь из присутствующих здесь ученых больше подходит для их дела, чем Синт? Но тотчас отверг эту идею: разочарование и бесконечное недовольство лишило этих людей той искры творческого воображения, без которых невозможна работа ученого.
