Усмехался Абиш. Это был подарок для Левы. Старик прикидывал в отмщение ящик на ящик — все равно, что взрывчатка под юрту. Уже кое-что понимал во взрывных работах.
После обеда задуло по-бартогайски: срывало со скал камни, шифер с крыш общежитий мехколонны, сухой песок наждаком кровянил открытую кожу. В это время лучше не высовываться из вагончиков, а уж если выходить, то по крайней нужде, прикрывая голову руками.
Клюшкин не любил работать детонитом, а другой взрывчатки на складе не было. К вечеру голова его раскалывалась от едкого запаха, поправить ее можно только выпивкой.
Пришлось ему пробираться в общежитие мехколонны: поселковый магазин был там. На двери магазина висел навесной замок. Клюшкин нашел комнату продавщицы в длинном коридоре барака, толкнул дверь. Розихан сидела посередине комнаты на груде шерстяных одеял; в руках домбра, у ног початая бутылка и пиала.
— Заходи, Клюшкин, гостем будешь, у меня сегодня день рождения!
— На что садиться? Га-га! Брюки лопнут, штопать некому!
Розихан была женщиной не толстой, но удивительно плотной. Клюшкин — мужик коренастый, но у продавщицы бедра в два раза шире его плеч. Женщина сидела по-восточному: пятки под себя, колени врозь. Юбка сползла с массивных ног к животу.
Клюшкин давно млел от вида ее бедер, а тут бесплатное кино… Он качнул головой, будто предлагал партнеру сдвинуть колоду:
— Розик, во сне тебя я видел, у тебя плавки из овчины или как? Может, переспим?!
— Эх, Клюшкин, Клюшкин, скучный ты человек. Хоть бы сделал подарок ко дню рождения — сказал, что любишь…
— А я что? Я давно… Розик, брось скучать, давай…
— Что за гость? — насмехалась женщина. — Пить не хочет, говорить не хочет — уставился на одно место, — досадливо ругнулась. — Другую дырку протрешь глазами! Ладно, скучный человек, пойдем в магазин, отпущу тебе в долг.
— Чего?
— Водки! Забыл, зачем пришел? Эх, Клюшкин…
В сумерках вагончики качало ветром, снег с песком и шифер с крыш общежитий стучали по металлической обшивке. Лева на попутной машине успел выбраться из поселка, за начальника остался Тихий. Ему легче — его комната в общежитии рядом с магазином.
Я высунулся, было, из вагончика, приоткрытую дверь вырвало из рук, она распахнулась, звонко ударив по стене. От воздушной оплеухи я двумя руками схватился за шапку и увидел, как сорвалась с тормозов пивная бочка-прицеп и помчалась в гору. Из горловины высовывался старик, тот самый, что привозил водку, уши малахая трепетали, как крылья бабочки на лету. «Вот чудик, зачем в нашу бочку залез? — подумал я. — Если скрывался от камней, то почему в бочке?»
