— Налей сам!
Кравцов чуть плеснул себе в рюмку, а бригадиру налил стакан до самых краев. Тот припал к нему губами, потом подхватил непослушной рукой и опрокинул в рот. Посидел молча, чуть зарозовело лицо. Сбитыми корявыми пальцами отщипнул кусочек пирога, пожевал.
— Эх, Леха, Леха, — простонал Сашка. — Да ты посмотри на себя, от тебя ведь мертвечиной прет! — Он замигал и отвернулся, чувствуя, как наворачиваются на глаза слезы.
Быков дернул головой, не ответил.
— Где же твоя дача с кафелем под потолок? — вздохнул. Ждал, что Леха поправит: не дача — пасека!
Но тот поскоблил ногтем небритую щеку и пробормотал:
— Какой из меня пасечник? Проходчик я… А машину жена отсудила.
Сашка настроился на долгий разговор, но Леха тяжело поднялся из-за стола и вышел, тихо закрыв за собой дверь. Через неделю Быков появился на смене в прежней должности, будто и не было этих никчемных шести месяцев.
* * *
Коронка бура, разбрызгивая шлам и воду, легко вошла в породу. И снова Сашка чувствовал рядом с собой надежное быковское плечо. Шевельнулась в душе спокойная радость. Кравцов добродушно выругался: «Старый крот!» Обурив последний шпур, не удержался, ткнул Леху локтем — хоть на десять минут, да обошел напарника. Ждал знакомой усмешки, шалых глаз. Но Леха повернул к нему спокойное, заляпанное шламом лицо. Сашка вздохнул: сломался бугор, а каким проходчиком был!
Отключили воздух. Стихли свист и шипение. Влажная стенящая тишина хлынула в забой.
— Все! Раз, два… двенадцать… восемнадцать. Все! — пересчитал Леха шпуры. — Быстро мы с тобой управились. Взрывчатку ждать придется.
Сказал и замолчал. Смотрел под ноги, думал о чем-то, даже губами шевелил.
Сашка насмешливо поглядывая на напарника, раз-другой бросил на него взгляд, молчал-молчал и не выдержал:
— Чего губами шлепаешь? Гусей погнал?
Леха встрепенулся, осклабился:
— Песню вспоминаю. Может, слышал? Слова там такие: «Ты стал таким, как я, сынок, — я так хотел…» Или нет: «Ты стал таким, сынок…» — Леха постучал кулаком по каске. — А дальше, хоть убей, — выскочило. Там, дескать, ты-то стал, да только я уже не тот. Хоть убей — не помню.
— Запел?!. — хохотнул Сашка.
Быков опять осклабился, да так, что Кравцов чуть не заскулил. Леха почувствовал, что и от разговора, и от молчания, напарнику не по себе — перевел на другое:
— Значит, в конце месяца так и работаете по шесть часов через двенадцать?
— Плана нет, — цыкнул сквозь зубы Кравцов, — приходится выкручиваться.
