Желтый караван | страница 61



Ржевский вниманием женским обижен не был и так, поэтому тут же бросился куда-то назад, влетел в комнату, на ощупь показавшуюся ванной, заперся и пустил воду.

«Успокоитель Ташевской», видно, заработал нестандартным образом, потому что он, хотя его никто не мог видеть, залез в ванну и стал блаженно фыркать и делать вид, что намыливается. Шумом он выдал себя.

В дверь злобно стукнули. Привидение шумно дышало.

Ржевский собрал всю свою волю и сказал кокетливым дамским голоском:

— Я же принимаю ванну! В чем дело?

У покойницы оказался бас:

— А ну вылазь! Или дверь сломаю!

Щели засветились, и в квартире пошел погром. Привидение, вопреки их обычаям, действовало и на свету и, вероятно перепутав с непривычки, ломало какую-то другую дверь:

— Я вас, гады!

Ржевский, как ни был ошарашен зрелищем сотен бледных бородатых лиц, проступающих вокруг в зеркалах, сообразил, что покойница отвлеклась, выскочил из ванной и, оставляя мокрые следы, убежал в стенной шкаф, где стал мучительно решать, найдет ли его мужеподобное привидение по следам или сыщет по запаху.

Почти тут же мимо шкафа пронеслось нечто с визгом, и раздался знакомый скрежет задвижки и плеск воды в ванной.

— Открывай! Или дверь сломаю! — вернулось к своим обязанностям привидение.

Поскольку теперь Ржевский сидел в шкафу, в ванной был еще кто-то.

— Я принимаю ванну! В чем дело?! — явно неподдельный женский голос. Потом дверь в ванную, по крайней мере, лопнула.

— Нахал!

— Баба! В смысле женщина! — удовлетворенно констатировало привидение. — А это видишь?

То, что продемонстрировало привидение, произвело на существо в ванной потрясающее действие: оно стало стонать и просить прощения, в оправдание называя себя «тещей». Голоса стали мирными и удалились в глубину квартиры.

— Ну и гуляй отсюда! — смилостивилось вдали привидение. — Пока трамваи ходят, а этого бородатого я сам найду.

Ржевский понял, что деваться некуда, поправил галстук и вылез сдаваться.

Всюду горел свет.

В гостиной топтался на нерповой шкуре знакомый деятель — «Буратино» с усиками. Увидев Ржевского, он переменился в лице и достал удостоверение:

— Я из милиции! Капитан!

— Я вас знаю, — кивнул Ржевский, — а это же я!

Он подошел к зеркалу в бронзовой раме, недоумевая, почему деятель, имевший с ним дело всего несколько часов назад, не хочет его признать. В зеркале были: борода Ржевского и круглая голова «Буратино» с красными (просвечивали бра) ушами.

— Чего там?! — с испугом спросил «Буратино».