Желтый караван | страница 62
— Я… кажется. И, по-моему, вы.
— Да-да! Это же мы! — подтвердил наконец и «Буратино». — А тут какой-то кошмар! Баба в ванной! Теща Василия. Не! Малогабаритные квартиры лучше!
— Теща? А где сам?
— Далеко. Ну все? Пойдем искать?
— Кого?
— Не знаешь? Или все придуриваешься?
— Да нет! Кого тут искать?
— Тогда ладно. Да я уж начал искать-то. Может, с собой унес?
— Чего унес?
— Чего унес, то, значит, унес. Теща-то вон, говорит, что Василия-то в дурдом запрятали.
— С ума сошел?!
— Ну!
— Это же хорошо! — Ржевский заулыбался. — Как же это хорошо!
— Это еще почему? — насторожился «Буратино», моргнув круглыми глазами.
— А как же? А просто: обвинения невменяемого человека не действительны!
— Грамотный, — «Буратино» оглядел гостиную, — бар у него богатый. — Дернем, что ли? И, выходит, потом за работу?
Ржевский оглядел себя: пальто мокрое, шляпа исчезла. Куда в таком виде? Да и почти два часа ночи.
— А где его жена? Леля?
— Леля? Леля эта у мамы. Разругались они. Тишкин — в дурдом, Леля — к такой-то матери.
— Как-то все это мне не нравится.
— Лично мне сильно эта Леля не нравится! — «Буратино» разлил по фужерам. — Чего дергаем-то? «Болс»! Ишь! Это кислый-то? Или пойдет?
— Да пойдет! Хотя я уж успокоился… а насчет Лели? Она, мне кажется, прекрасный человек!
— Да? Это с какого конца глянуть, дорогой! С моей, — он постучал по кармашку, где лежало удостоверение, — с моей стороны, она хуже тещи!
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Тишкина оставили было в белье, но потом накинули ему на плечи халат и дали три тапочки.
— Тогда уж все четыре, — сказал Тишкин.
Старик санитар показал в глубь синей от ночника палаты:
— Вона койка свободная. Иди досыпай. Три скоро.
В палате было коек десять. Сначала Тишкину показалось, что не спят трое или четверо, но, видно, его приход растормошил почти всех.
Какой-то, со стриженой круглой головой, сел в постели и сразу стал громко грызть ананас, выплевывая корки на пол. Маленький седой дедушка развернул газету, а бородач справа гордо сообщил Тишкину:
— Да я-то не болею. Здоров как бык!
— Проходи, проходи, — Тишкина тихо толкнули в спину — старушка подтирала пол.
— Ложись, милок! Чего ты тут? А ты, Жигулев, мне тут ананасом своим опять соришь? Все не наешься?
— Ананас в шампанском! — стриженый оказался гурманом.
— Если бы цель! — сказал дедушка с газетой, видно продолжая не оконченный вечером разговор. — Алкашу цель нужна! Да разве ж мы б так пили? Ежели б всех устремить на индивидуальный труд…
— А-а? — приподнялся еще один. Видно было по обнаженному торсу — мощный, как Геракл. — Явился! Индивидуй! Тебя только не хватало!