Он опять провел рукой по волосам и отряхнул руку. Сигаретный дымок потянулся за рукой — будто «вопросительный знак» бросили в воздух:
— Социальные условия другие.
— Ладно. Почему перестали общаться с родственниками?
— С Галкой — хоть сейчас. А те слишком порядочные.
— Ради любого увлечения плохо терять естественную линию поведения.
— Естественная, это когда у палатки? Или вот Юрка пристройку хочет?
— А вы выше этого?
— Выше, — равнодушно кивнул он, — у них там есть наборчик моих фотографий: я в год, я в школе, я с племяшкой и место оставлено — я в гробу. Что я в себе вроде ценю… не терплю предназначенность.
— Стереотип?
— Во! Точное слово.
Тут я заметил на полке нечто важное и как раз опять обратил внимание на руки хозяина мансарды. Но он понял мой взгляд иначе.
— Да. Все суставы разнесло. И хромаю. Там у вас ничего нового не придумали против этих суставов? Ну да. Вы ж врач не такой. А насчет психологии этой, вижу, что в психушку вы меня вроде не потащите? А если вам так уж интересно, то, слышал, творчество все проясняет, — он снял, обернувшись, с полки голубую школьную тетрадку, — вот это вам дам почитать. А потом когда… ну, к обеду подниметесь сюда, мы с вами меня окончательно припечатаем. А Василию передайте, что напрасно он людей беспокоит. Когда обратно?
— Сегодня. Завтра рабочий день.
— Ну вот, мы к обеду все и решим. К обеду-то, — он настороженно глянул в окно, — может не только это решим. Решительный день!
Последний утренний вопрос: у вас есть сын. Вы общаетесь?
— Пишу. Думаю, что он сам должен пройти огонь и воду.
— Не жестоко?
— Нет, — он протянул мне тетрадку, — развлекайтесь. Только это лично вам.
Я оказался на лестнице, как оракул на трибуне.
Все молча смотрели, как я спускаюсь.
— Я схожу потом к нему еще, — утешил я хозяев, — вот это мне надо прочитать.
— Сейчас будем завтракать, а не читать, — сказала хозяйка. Кажется, ей очень не понравилось, что я остался жив.
— Спасибо. Сейчас я буду занят Я пройду в ту комнату.
У хозяина глаза были нехорошие, но рот, отделенный фигурной скобкой усов, самостоятельно и вполне дружелюбно улыбался:
— Много небось про нас наплел? Такие-сякие?
Хозяйка разглядывала меня очень внимательно. Чувствовалось, что я ее сегодня заинтересовал чрезвычайно.
— Жалобы в письменном виде? — кивнул хозяин на тетрадку.
— Нет. Ничего плохого не говорил. Я потом объясню.
Я прошел в Галину комнату, где все стулья уже стояли вдоль стены. В дверь тут же стукнули, и заглянула Галя. С тарелкой, на которой потрескивал поджаренный хлеб и качался чай внутри высокого стакана.
