Мысль о том., что единый язык, язык общенациональный, есть явление, связанное с развитием капиталистического рынка, т. е. вызывается к жизни потребностями высокоорганизованного, экономически спаянного общества, высказана и В. И. Лениным: «Язык есть важнейшее средство человеческого общения; единство языка и беспрепятственное развитие есть одно из важнейших условий действительно свободного и широкого, соответствующего современному капитализму, торгового оборота, свободной и широкой группировки населения по всем отдельным классам, наконец — условие тесной связи рынка со всяким и каждым хозяином или хозяйчиком, продавцом и покупателем» [Ленин, т. 25, с. 258—259].
Таким образом, основоположники марксизма-ленинизма указали на связь между развитием языка и уровнем экономического и политического развития человеческого общества, на то, что единство языка достигается в ходе длительного, сложного и неоднозначного процесса общественной эволюции. Вместе с тем основоположники марксизма указывали на то, что «язык так же древен, как и сознание» [Энгельс, т. 3, с. 29], причем наиболее ранней формой языкового развития была, по их мнению, естественно возникшая речь.
Эти теоретические положения основоположников марксизма целиком подтверждаются полученными в конце XIX — в XX в. этнографическими и археологическими материалами. Известно, что наибольшую трудность из-за своего разнообразия при классификации представляют бесписьменные языки народов и племен, которые в условиях значительной и длительной изоляции сохранили низкий уровень производства, например папуасы Новой Гвинеи, аборигены Австралии, ряд африканских народов, индейцы Южной Америки и др. Установлено также, что до образования государства Чингизидов в XIII в. у предков монголов, обитавших в Центральной Азии, была обнаружена в VII— XII вв. значительная диалектная дробность [Лигети, 1955].
Наконец, археологическими исследованиями в МНР и на соседних территориях выявлено, что наиболее древней, еще до-этнической формой существования человеческого общества здесь были изолированные, дисперсно расселенные на больших пространствах общины охотников и собирателей с крайне примитивными орудиями труда. Они заселяли территорию современной Центральной Азии, Дальнего Востока, Средней Азии, Китая, бродили в поисках пищи, следуя за естественными миграциями животных. В условиях разъединенности не было и не могло быть экономической, политической и культурно-исторической основы для существования единого языка. Поэтому речь как знаковая система вырабатывалась, очевидно, в узких предел ах кровнородственных коллективов, которые вступали в контакты со своими ближайшими соседями. Эти контакты могли быть различны. Они могли приобретать форму брачных связей, военных столкновений или обмена. В этих случаях речь соседних общин, каждая из которых была связана как бы по цепочке с другими соседними общинами, была взаимопонимаемой. Такая языковая ситуация у населения каменного века была охарактеризована советским этнографом С. П. Толстовым [Толстов, 1950] как «первобытная лингвистическая непрерывность». Термин, введенный им, означал ситуацию, при которой соседние первобытные общины, принадлежавшие к разным кровнородственным коллективам, вступали между собой в брачные связи (т. е. отношения свойства). Они говорили на взаимопонимае-мых языках, так как языки территориально близких общин мало отличались друг от друга. По мере территориального отдаления разница в языках возрастала до полного непонимания. Г. Д. Санжеев, изучая состояние древнейших монгольских языков, справедливо применил название «родовые языки» [Санжеев, 1950]. Подобная языковая ситуация была продемонстрирована Н. А. Бутиновым на примере аборигенов Австралии [Бу-тинов, 1951]. К этой гипотезе близка и выдвинутая на материалах финно-угорских языков теория контактов [Бубрих, 1949].
