— Сам знаю.
— Нас было слишком мало еще до начала движения. Секретность нарушена. Враг… не уверен что он сбежал, может быть снова идет по нашему следу, и ждет момента. Штабс-капитан Гиммер получил пулю только потому, что у нас даже не было людей, чтоб пустить боковое охранение. Нас послали на убой. Создается впечатление, что этим — Гущев вскинул глаза наверх — не жалко ни нас, ни нашего груза. Какая-то чудовищная, совершенно невероятная нераспорядительность!
— Что же вы предлагаете Эдуард Васильевич? — Медлявский повернулся в седле к Гущину.
— Еще одна такая стычка. Любая стычка. И нам всем конец. — Закусил губу Гущин. — У нас нет ни единой возможности для исполнения возложенного на нас приказа. Мы не дойдем.
— Я все это знаю. Так все же, что вы предлагаете?
— Надо… Надо избавляться от груза! — Вскинул на него глаза Гущин. — Спрятать, захоронить! Отметить место, и уходить. В нашем положении нас никто не осудит.
— И куда прикажете спрятать? — Дернул щекой со шрамом Медлявский. — Под елочку положить, с запиской: «подарок Мороз Иваныча»? Или ямку в земле копануть? Так у нас малые пехотные, и две большие саперные лопаты. Даже лома нет. А земля промерзла в камень. А красные как? Мы положим, а они через полдня возьмут?
— А может, они совсем отстали?
— А если нет? То-то обрадуются.
— А черт бы его побрал, это золото, — Гущин потер лицо. Мы с вами, как пират из старого романа. Корабль разбило, а тот тонет, и пытается плыть с сундуком. Только сундук тяжелее. Иногда надо просто бросить, и отпустить.
— Вы хоть представляете, сколько стоит, что мы везем? Это часть государственной казны. И я не отдам её красным.
— Да ведь погибнем, Андрей Севастьяныч, — с какой-то усталой определенностью сказал Гущин. — Без всякой пользы погибнем. А золото красные так и так возьмут. А не красные, так кто-то еще. Мало что ли шаек по лесам шастает? Разве не глупо? Ну возьмут они это чертово золото! Ну так наши потом отобьют. Мало оно из рук в руки ходило? Золоту все равно. Его никто не бьёт, ему всякий хозяин рад… О наших жизнях речь. Умрем — так без пользы. А выживем, — так, может, еще послужим отечеству. Я вот иногда еду, и думаю: — открыть эти чертовы ящики, по горсти в каждый карман, и… А лошадей постреляем, — пусть красные его на своем горбу из тайги вывозят.
— Больше при мне попрошу таких разговоров не заводить, — холодно отчеканил Медлявский. — При повторении буду вынужден рассматривать по закону военного времени.
