— Да я… — Замялся Гущин, — Я же Андрей Севастьяныч, только…
Окончить Гущин не успел. Ветви впереди зашевелились. Медлявский дернул руку к кобуре своего «Кольта», но узнал черный с серым офицерский полушубок. Это был прапорщик Эфрон, посланный в головной дозор.
— Что случилось, Прапорщик? — Медлявский настороженно поддернул к себе на грудь карабин.
— Вам нужно это увидеть, господин штабс-капитан. — Голос у Эфрона был слегка… необычным. — Признаюсь, такого я не видел.
— Что там?
— Там впереди крепость.
— Что? — Медлявскому показалось, он ослышался.
— Старая крепость. — Повторил Эфрон. — Вам нужно взглянуть самому.
* * *
Все-таки у Эфрона был изумительно острый глаз. Это действительно была крепость. Но крепость настолько поглощенная природой, слившаяся с ней, — что можно было проехать буквально в ста метрах, и принять её за часть ландшафта. Лес здесь стоял свободнее, потому что заросли елей сменили сибирские кедры. Окоем чуть раздвинулся, и в однообразии леса стали видны две доминанты. Первой была скала, которая хоть и невысоко, но поднималась над окружающими деревьями, будто остров в бело-зеленом море. Вторая — крутой холм, метрах примерно в пятиста. Этот залешенный соснами холм, и венчала крепость.
Коновой оставили внизу у подножья холма. Наверх пошли Медлявский, Эфрон и Краузе. Сперва казалось, что на вершине холм теряет свою природную гладкость, и часть его как-то неестественно выдается вверх. Ближе стало понятно, что там, наверху, находится мощный насыпной вал, высотой больше чем в два человеческих роста. А поверх вала шла деревянная стена-частокол, из огромных бревен. Темные, заточенные на конус верхушки стволов не принимали на себя снег, и потому сразу явно обнаруживали человеческую руку. По углам крепостных стен, находились «башни» — с натяжкой так можно было назвать эти чуть приподнятые и закрытые навесам площадки за все тем же частоколом, в которых когда-то видно переживала непогоду во время дежурств стража. Ясно было видно, что крепость давно покинута. Прямо на валу, разрушая его, уже выросли деревья, причем не только малые ели и сосенки, но и несколько больших, возрастом во много десятков лет. Не было видно людских следов. Холм был занесен снегом. На ближайшей башне снег лежал внутри крыши, давно провалив сгнивший навес.
— Занятный форт… — пробормотал пробираясь по снегу Краузе. — Смотрите, господа, ров!
Действительно, крепость окружал ров, так же не уберегшийся от деревьев, и потерявший глубину.
