Они некоторое время смотрели на падший город, пытаясь вообразить его былое великолепие, а Алехандро чувствовал, что в его жизни снова наступает перелом. Дисциплина, которой он себя подчинил, чтобы стать на поле битвы глашатаем воли мертвецов, его застарелое одиночество, неподвластное даже дружбе, его кастильо, скованный убийствами и поэзией, война и ее мерзкий шлейф – все наконец уносилось течением неизвестной реки, смывающей внутри его кучу обломков. Если чернильно-белоснежная строгость Нандзэна была ему близка, а смиренность глиняной чаши привела в восторг, то именно потому, что они обнажили и сделали видимым сам остов его жизни; но неосязаемое присутствие племени эльфов вокруг него творило магию, благодаря которой обитаемые туманы принесли ему в дар путь другого человека, – погрузившись в глубь себя и приняв собственную обнаженность, он получил в обмен сладострастие встречи. Послужило ли влияние эльфов бальзамом, который вылечил его печальное сердце, или любовь к Кларе открыла его для приятия? Я задаю вопрос, но ответ не важен, потому что великие силы внутри нас – это те химеры, которые нас возвышают или убивают, а жить означает выстоять и открыть для себя истинную историю. Соседство эльфов стало для Алехандро тем лекарством, которое пересилило его вчерашние страдания, а улыбка Клары довершила его превращение в совершенно иного человека. Кол, вонзившийся в сердце, исчез, и его унесли воды реки.
Хесус тоже смотрел на город врага. Силой туманов его вера обрела новое измерение. Если они рождали дыхание, позволявшее камням обращаться в подобие воды, значит они несли весть об искуплении. Жидкие скалы могли превратить бесчестие в честь, предательство в дар и проклятие в нечто спасительное, но для этой алхимии нужна нагота пустоты. Вместе с тем мы знаем, что команданте Рокамора хоть и не слыл мастером слова, все же оставался той душой, которая могла выбрать своей путеводной нитью три стихотворные строки, и мы ничуть не удивлены, что он оказался столь восприимчив к чарам текучих камней. И поскольку я питаю к этим людям несомненную привязанность, должна заметить, что движимые новой надеждой на то, что страдание может претвориться во внутренний огонь, молодой генерал де Йепес и молодой команданте Рокамора сделали в этот момент первый шаг по той дороге, на которую редко ступают люди. Ее пролагает дыхание пустоты, уносящее все кучи ненужного хлама, которым мы перегружены, – и однако, нужно не только чувствовать эту дорогу в себе, но и находить ее вокруг, в той неприметности, где рождается истинная красота – красота единственной ветки в поглощенном мглой мире или глиняной чаши, более нагой, чем деревья зимой.
