– Что гласит новый стих? – спросил Алехандро у Клары.
– Я не умею читать на их языке, – ответила она, глядя на светлую ткань.
– Последний альянс, – сказал Петрус, поворачиваясь к стене, на которой слабо светились чернильные письмена.
После секундного колебания он добавил:
– Разъединение как болезнь, союз – наш способ существования и единственный шанс. Вот почему в этой войне мы сделали ставку на новые альянсы.
Он вопросительно глянул на Солона.
– Мы поговорим о пророчестве позже, – произнес Глава Совета.
Петрус замолчал, и Алехандро сказал:
– Значит, вы обречены пить чай до последнего вздоха.
Эльф тяжело вздохнул:
– В этом и заключается главный вопрос нынешней войны. Посмотрите на окраску чайных полей Рёана. Пепельно-серый цвет вызван благородной плесенью, которая чисто природным образом разъедает листья. Достаточно температуре подняться хотя бы на градус, чтобы на чайных кустах развился грибок. У вас нечто подобное происходит с вином, так, верно, и получаются самые удачные годы? Вот только здесь последствия самые пагубные, и очень жаль, что мы не поняли этого раньше. Но наша слепота, как и все остальное, объясняется свойствами серого чая.
– Пагубные? – удивился Алехандро. – До сих пор мы видели только, что он отрезвляет пьяниц и открывает людям дверь в этот мир.
– Это всего лишь несколько приятных побочных эффектов, – сказал Солон. – Именно благодаря серому чаю враг сумел выстроить свой мост и свой Храм и надолго сохранить их невидимость.
Видение Тагора ушло в вышину, и по другую сторону города они различили мост и Храм Рёана. Построенные из того же материала, что и Нандзэн, они отличались только одним: дерево покрылось позолотой. У арки был тот же изгиб и та же грациозность, что и у красного моста, у Храма – те же хаотически разбросанные проемы и древние галереи, но вот туманов не было, как и в самом Рёане, и все в целом, несмотря на золотое великолепие, вызывало гнетущее чувство резкого диссонанса.
– Переход осуществляется благодаря силам серого чая, – сказал Петрус. – Посредством чая Элий ведет войну и ускоряет истощение туманов, которые, по его утверждению, он спасает. Заметьте, что сила врага заключена в субстанции куда более легкой в производстве, чем любое оружие в мире.
Воцарилось молчание.
– Вот почему мы приняли радикальное решение, – произнес Солон.
Образы исчезли. Тагор открыл глаза, и Алехандро почувствовал, что его сердце сжалось. Он так и не понял, почему в памяти всплыли слова, давным-давно сказанные ему Хесусом в вечер после сражения, когда они беседовали на маленьком тенистом плато. Лучшим стратегом, сказал тогда будущий команданте, станет тот, кто посмотрит смерти в глаза и прочтет в них, что именно он должен не бояться потерять.
