А вышеозначенные командиры и сами обладали великими достоинствами. Эти люди умели как отдавать приказы, так и сражаться, без труда проникнувшись ненавистью к врагу еще более отвратительному, чем во всех предыдущих войнах. Они видели себя слугами не только Лиги, но и расколотой предательством родной Испании и вели битву на два фронта с той отвагой, что исходит из глубины сердца в силу самых искренних убеждений. Как ни странно, большинство офицеров были родом из сельской местности, в то время как города в массе своей становились на сторону врага. Это была армия мужчин, с детства привыкших обращаться с оружием, которых суровость родных мест приучила к упорству и хитроумию. Они примкнули к лагерю Лиги с равной верностью как своим предкам, так и Королю, и без колебаний готовы были схлестнуться врукопашную со своими братьями-ренегатами. Перспектива биться одному против десятерых оказалась им вполне по вкусу; унаследованная от отцов удаль повелевала офицерам сражаться в первых рядах, пока голоса вышестоящих командиров – и голос Алехандро среди прочих – не заставили их осознать, что недопустимо бросать солдат на поле боя без руководства. А раз уж они убедительно доказали, что трусов среди них нет, то отныне можно обойтись без демонстраций собственной доблести. Кстати, любой из них был глубоко убежден, что истинная доблесть заключается в том, чтобы выполнить свой долг перед землей и небом, а чтобы почтить своих мертвецов, следует жить.
Франко-итальянская Конфедерация захватила Европу благодаря эффекту неожиданности, изничтожая огнем и заливая кровью неподготовленную Испанию, бросая на ее поля сонмы людей, с полным безразличием обреченных на смерть. Сами генералы, объединенные Лигой, знали, что хотя лучшие офицеры сохранили верность Королю, однако общее число их войск выглядит смехотворно и надежда на спасение зиждется не на цифрах, а на череде чудес. И вот в те недели, которые потребовались союзным силам, чтобы произвести необходимую реорганизацию, лейтенант де Йепес совершил одно из таких чудес. Когда его солдаты соединились наконец с дружественными войсками, выяснилось, что младший офицер, под началом которого была самая немногочисленная и хуже всех вооруженная боевая единица в армии, потерял меньше всего людей и причинил наибольший ущерб изменникам. В то время во главе Генерального штаба армий стоял замечательный генерал, к нашим дням уже ушедший из жизни, и звали его Мигель Ибаньес. Он охотно продвигал доблестных офицеров, в то же время лишая своего доверия тех, кто не выказывал тактического таланта, а главное, был лишен стратегического чутья. Хорошая тактика суть позвоночный столб офицера, а стратегия – его легкие и сердце. А в ситуации, когда сражаться приходится из расчета «один против десятерых», никто не может обойтись без должного дыхания и сердечного пыла, так что Ибаньес подбирал в первую очередь стратегов.
