— Покайся! — голос Дайкоку громовым раскатом прокатился по двору.
— Выкладывай, что ты натворил, — приказала Маю.
Мальчишка только скорчился в белом пламени и зарычал от боли. Вадим краем глаза заметил, как скрутило в приступе лежащего на земле Ято.
Юкине упал на колени и уперся руками в землю. Глаза полыхнули алым, а белесые буркала на спине стали пронзительно пищать, лопаясь. Из-под них, натягивая кожу, вытянулись острые отростки. С отвратительным хлюпаньем показались демонические крылья.
Ято выплюнул сгусток крови.
Вадим стиснул зубы и рявкнул:
— Юкине! Не молчи!
— Что вам нужно, сволочи? — взвыл мальчишка. — Я ни в чем не виноват! Да, я крал и лгал, ну и что?! Из-за какой-то ерунды вы хотите меня уничтожить, хотя вы тоже… Вы мертвые, как я. Вы понимаете! Как вы можете?!
С этими словами мальчишка взвился на крыльях вверх и забился в стены своей клетки.
— Выпустите! Выпустите меня! — рычал он, в голосе прорывались нечеловеческие нотки.
— Границы! — скомандовал Дайкоку, и они сдвинули черты, сужая клетку.
— Он слишком силен! — предупредила Маю. — Мы долго не продержимся.
Вадим выдохнул, с каким-то истерическим весельем чувствуя, как на висках выступила испарина. Да еще Юкине, помня его слабости, забился в гибкую стену.
— Я просто хотел быть, как все люди! — полурычал он. — Как ты, Сёмей! У тебя есть память, собственное имя. Ты звонил домой, семья присылает тебе вещи! У меня тоже была семья! Тоже была мама! Я тоже хочу вспомнить своё имя! Может, и у меня есть брат! У тебя есть всё! Почему у меня не может быть того же?!
У Маю дрогнула рука, глаза расширились в потрясении.
— Мама?.. — растерянно пробормотала она.
И её граница разлетелась осколками. Юкине повернулся к ней, красные глаза жадно вспыхнули.
— Ты же понимаешь меня, правда?
— Маю! — рявкнул Дайкоку.
Девушка пришла в чувство, но почему-то никак не поднимала руку. Юкине метнулся в прореху. Его пальцы стремительно вытягивались в когтистые лапы. Вадим напрягся — его граница послушно изогнулась, вновь заключая мальчишку в круг. К ногам Маю упали отсеченные когти. Ято захлебнулся черной кровью.
— Ты дурак, Юкине! — в крике Вадима послышалась боль. — У меня ничего не осталось! Семья, друзья, учеба… Да, я помню! Я всё помню! И каждую чертову минуту боли в голове я тоже помню! И знаешь что, Юкине? Я завидую тебе! Я завидую всем священным орудиям! Потому что невозможно жалеть о том, чего не помнишь… Вы все гораздо, гораздо счастливее меня, потому что вам не приходилось ни от чего отказываться.
