Зря я считала, что его поступок был способен лишить меня смущения. От этого жеста я почувствовала, как снова начинают пылать щеки, и свела колени, отворачиваясь в сторону.
Снова хотелось разрыдаться, но теперь от злости. Ему нравится надо мной насмехаться, нравится наблюдать за мучениями своей жертвы!
— Тебе нечего стесняться, Светлячок. Ты вела себя очень хорошо.
Вопреки желаниям, солёная влага прочертила новые дорожки по щекам.
— Тридцать один процент не твой показатель. Это лишь доказательство нежелания делиться энергией или, — он склонился и провёл языком вдоль щеки, пробуя на вкус мои слёзы, — неумение Проводящего обращаться с источником энергии.
Источник энергии. Батарейка.
Я зажмурилась так сильно, как только могла, не желая чувствовать его дыхание, пока он шептал мне на ухо:
— Номер Сто шестьдесят три — сочная букашка, но и в подмётки тебе не годится. Отправляйся в свою каюту, — неожиданно жёстко прозвучал приказ, от искусственной патоки в голосе не осталось и следа.
Стараясь не глядеть в его сторону, я села. Не помню, чтобы чувствовала себя когда-либо настолько отвратительно. Мои вещи валялись в стороне кучей неопрятного тряпья. По-идиотски закрывая тело руками, я поднялась. Ран Альрон тем временем, снова затянутый в свою мерзкую чёрную форму с неизменными чёрными перчатками, оставил меня одну.
Дрожащими руками я сумела натянуть на себя одежду и покинуть каюту. Физически я чувствовала себя терпимо. Кое-где кожа всё так же свербела и жгла, но никаких тяжких повреждений, требовавших помощи оздоравливающих, я не ощущала.
В отведенной мне каюте я отыскала кровать. Повалилась сверху бесполезным кулем и замерла, надеясь, что впаду в анабиоз.
Странное состояние отупения придавило тело неподъёмной плитой. В голове не крутились бесконечные мысли, не было и звенящей пустоты. Всё было предельно просто — началась моя новая жизнь.
Ратенмарец будет забирать мою энергию когда захочет и как захочет. Утами ранее он мне это отчётливо продемонстрировал. Мои чувства не имеют никакого значения, в чём я успела убедиться, ощущая гадкий язык, пробующий на вкус мои слёзы. Если это так, то я могу не сомневаться, что он сделает всё, чтобы изводить меня и дальше. Точно так же, как и не сомневалась в том, что у него всё получится. Несмотря на переполняющую меня ненависть к ратенмарцу и всему его народу, ему удалось довести моё тело до предательства. И от этого я чувствовала себя ещё гаже.
Там, на Тейане, когда жизнь ещё играла красками свободы, у меня был парень. Его звали Ино, мне было шестнадцать, и мы праздновали мой день рождения, когда он впервые меня поцеловал. Он мне нравился. Улыбчивый, он всегда был ко мне внимателен, и стоило чего-нибудь захотеть, как он тут же старался выполнить моё желание. После праздника мы частенько сбегали в пещеру и целовались, его тёплые осторожные губы приятно касались лица. Мне это нравилось. Думаю, ему тоже.
