— В следующий раз идите к нему, — вынес своё заключение друг.
— Не уверен, что следующий раз будет, — буркнул Лерка. — Я попытался объяснить родителям, что мы хотели попрактиковаться в йоге, на что отец сказал: «так это так теперь называется?». И запретил встречаться с Герой наедине. Только гулять вместе или приходить к нам, когда родители дома.
— Ты умрёшь девственником, — не смог подавить улыбку Вадик.
— Отвали.
— А Гера что?
— Сказал в сообщении: хорошо, что пришли родители. Он, видите ли, оказался не готов к таким встречам.
— Что это значит?
Лерка покраснел, припоминая слова тщательно заархивированнового в недрах памяти телефона сообщения: «если бы не твой отец, всё бы было…».
— Ого! — фыркнул догадливый Вадик, глядя на пылающие щёки друга.
Глава четырнадцатая. ПУРВОТАНАСАНА
— Папа, отец, я ушёл, — крикнул Лерка уже из коридора, как только завязал шнурки на ботинках.
Ни один из родителей не успел показаться из зала до того, как захлопнулась входная дверь.
Омега не опаздывал на практику, а просто-напросто прилагал все усилия, чтобы реже встречаться с родителями и не смотреть им в глаза. На лице отца красными буквами светилась надпись: «я слежу за тобой», а папа то и дело меланхолично вздыхал, одаривая Лерку понимающей улыбкой, и омеге почти слышались непроизнесённые вслух слова: «ах, мой мальчик стал таким взрослым!»
Ни то, ни другое Лерке не нравилось, но оказаться подальше от этого всего означало оказаться подальше от собственных родителей, чего было не так-то просто добиться, проживая в одной квартире.
Вадик махнул рукой, завидев Лерку первым, и уже через несколько секунд друзья шагали по направлению к йога-школе.
— Ну что, успокоились предки? — спросил Вадик, радуясь, что не нужно шептаться, как в школе.
— Какой там, — фыркнул Лерка. — Отец смотрит на меня, как наш физрук — с подозрением, а папа пытается нянчиться, будто я вот-вот уеду и, судя по всему, навсегда.
— Весело, наверное.
Лерка послал другу недобрый взгляд.
— На тебя посмотрим, когда окажешься в моей шкуре.
В середине недели — предпоследней недели уходящего года — в школе было людно и шумно. Ровно до того момента, когда Лерка переступил сначала порог зала, а затем раздевалки. И если, разуваясь в коридоре, омега решил, что голоса стихли одновременно с их появлением случайно, то оказавшись в раздевалке, обманываться не пришлось.
Как обычно, пожелав всем доброго вечера, омеги стали переодеваться. В небольшой комнате, где яблоку негде было упасть, стояла абсолютная тишина.
