Альфа надавил на его грудь, заставив лечь, но не отпуская искусанных губ. Его рука властно прошлась от плеча, по груди опускаясь к паху. Марк приподнял бедра, потянувшись за лаской.
Трусы намокли от выделившейся смазки. Омегу совсем разморило, и он не сдержал протяжный стон, когда его коленки поочерёдно накрыла ладонь, разводя ноги в стороны и оглаживая набухший орган. Наверняка он выглядел очень пошло, но останавливаться не хотелось. Чужая ладонь скользнула в намокшее белье, огладила горящую огнем плоть и двинулась ниже.
Впервые омега почувствовал чужое присутствие там, где до сих пор его никто не мог коснуться кроме него самого.
Подушечка пальца не спеша потерлась о колечко, заставляя омегу напрячься от предвкушения. Новый сдавленный вздох растаял в голодной пасти альфы, поцелуй которого давно перерос в жесткое требование капитуляции. Но омега и не собирался сопротивляться. Палец вошел внутрь на две фаланги, и сердце омеги замерло в груди.
Дав мальчику немного привыкнуть, Родион огладил нежные стеночки, Марк чуть не прикусил ему язык.
— Прости!
Альфа не ответил. Его глаза почернели, грудь тяжело вздымалась.
Он ввел палец глубже, не отрываясь от взволнованного лица, наблюдая как сладко закатываются серые глаза от малейшего движения. Ощущение горячего нутра нетронутой омеги, принадлежащей ему целиком и полностью, заставило Родиона напрячься.
— Что-то не так? — взволнованно спросил Марк, поняв что альфа застыл.
— Дай мне несколько секунд, — взгляд он при этом опустил, словно борясь с самим собой, словно ведя тихий разговор… Но с кем?
А затем к первому пальцу присоединился второй, и Марк откинулся на покрывало от легкой боли, выгорающей в приторно-сладкое удовольствие, скручивающее нутро. Дырочка немного разошлась и альфа сделал несколько резких движений, скользя внутри и накрывая член другой рукой. Этого оказалось достаточно, чтобы омега вскрикнул и дернулся, брызгая на майку альфы.
Сладкое забытье нежно качало в объятьях, Марк раскинулся на животе, прижимаемый тяжелым телом к кровати. Сердце Родиона тяжело стучало в груди, пока глубокое неровное дыханье раздувало пшено волос.
«Но ведь он не дошел до конца», — мелькнула мысль в голове. — «И вчера тоже.»
Омега закопошился, выбираясь из под альфы, заглянул в любимое лицо. Следы напряжения никуда не исчезли.
— Что?
— А ты? — слетело с искусанных губ.
— Что я? — альфа словно был недоволен, и в этом не было ничего удивительного, но ведь он ему ничего не запрещал.
