Омегу словно ветром сдуло, он тут же скрылся в указанном направлении. Послышался шум воды и, выждав несколько минут, альфа поднялся и прошел следом.
В просторной комнате клубился пар. На небольшой тумбочке Родион увидел аккуратно сложенные вещи, которые, не задумываясь, сбросил в корзину с грязным бельем.
— Родион? — испуганно прозвучало из-за матовой дверцы. Альфа тем временем раскрыл шкаф с домашними вещами и полотенцами.
— Я оставлю футболку и штаны. Надень. И не задерживайся, иначе я к тебе присоединюсь.
И вышел, не став проверять, так ли хорошо он себя контролировал, как думал.
* * *
Многие считали его бесчувственным и безразличным. В раннем возрасте альфу часто возили по психоаналитикам, пока очередной врач не узнал причину отстраненности мальчика. Каким-то образом он понял, что Родион не ощущает запахов. Тогда поднялась паника, и действительно, одна из детских болезней, которыми Родион имел счастье переболеть, могла дать подобное осложнение, никем не выявленное после выздоровления.
Семейный врач разводил руками, утверждая, что вероятность потерять чувствительность к запахам настолько мала, что никто не проверяет подобное. А мозгоправ заключил, что спокойствие Родиона вызвано его полной гормональной изоляцией от мира. По его словам, альфа просто не реагировал, ни на раздражители, ни на других индивидуумов, словно они были предметами мебели.
Родители были шокированы, и снова начались больницы, где альфа коротал время за школьными учебниками, осваивая программу семимильными шагами. В помощь ему всегда были лучшие педагоги, а больше заняться было нечем. Самому Родиону проблема и вовсе казалась не заслуживающей внимания. Какая разница, что он мог унюхать?
Время шло, и повзрослев, он уже рассматривал невосприимчивость к запахам не как досадный дефект, а иммунитет от глупостей, совершаемых обоими полами.
Ненормальные альфы, готовые забыть обо всем, лишь бы залезть в чьи-то штаны, и безмозглые омеги, предлагающие свой зад кому ни попадя. Радость от того, что его самого миновала подобная участь, превратилось в самодовольство, а позже в хорошо завуалированное чувство превосходства над остальными. Не по годам развитый интеллект вкупе с властью и деньгами довершили дело, создав неприступный образ Родиона Сокольникова.
Только вот этот омега ни с того ни с сего вмешался в его жизнь.
Сначала это можно было легко объяснить чувством благодарности за собственное спасение, затем как выгодное приобретение на будущее. Когда же он камнем летел вниз с того злополучного балкона и увидел, что Марк падает следом, он не думал о себе, просто не вспомнил. Все, что занимало его последнюю секунду до столкновения с землей, это то, что он не хочет, чтобы Марк пострадал.
