И глядя на то, как отвечает на его ласки Марк, все внутри загоралось. Не было ни толики лжи в откровенных реакциях тела. Вздохи вырывались из груди сбивчиво, вожделенно, Марк не притворялся и не старался сделать ему приятней, подыгрывая. Он позволял альфе вести, обещая отдать ему все. Не задумываясь.
Родион не солгал о том, что поверил словам Марка. Он все еще не ощущал его запах, как и ни один другой, но ему нравилось держать омегу в руках, придавливать к кровати, ласкать и касаться. Чувство удовлетворения и правильности своих действий приятно разливалось по телу, заставляя Родиона двигаться дальше.
Прохладные пальцы забрались под водолазку, огладили впалый живот, затем косточки выступающих ребер. Марк заскулил и пошевелился. Бугорок в штанах свидетельствовал о желаниях омеги вполне однозначно. Грубая ткань казалась лишней и неприятной. Альфа спустился ниже, забыв об остальном теле Марка. Ладонь легко опустилась в брюки, скользнула в трусы, накрывая небольшой член омеги.
Марк вздрогнул от страха и удовольствия, машинально пытаясь свести и подтянуть ноги выше, но Родион не позволил.
— Смотри на меня, — прохрипел он, и прикрытые глаза омеги приоткрылись. Щеки горели пунцовым даже в слабом освещении.
Пальцы альфы обхватили аккуратный член и сжали. Омега прогнулся в пояснице, цепляясь пальчиками за плечи Родиона, проскулил:
— Пожалуйста…
И от очередного движения вниз по стволу сорвался в протяжный стон.
— Не закрывай глаза.
Омега слушался, а Родиону пришлось слегка закусить щеку, чтобы не допустить ошибку, не сделать то, чего не должен.
Марк снова смотрел на него жаждущим, просящим взглядом. Член в руке стал твердый словно камень. Омега приоткрыл рот, тяжело дыша, и Родион позволил себе маленькую слабость, склонившись ниже и грубо затолкав язык так глубоко в горло как смог. Его движения рукой вторили ритму сплетающихся языков.
Марка выгнуло струной, и теплая вязкая жидкость испачкала джинсы. Родион все еще ласкал разряжающийся орган, заставляя омегу биться в его руках. Плоть была так нежна, а руки альфы так напористы, что Марку было почти больно, почти неприятно, почти…
Освободив рот омеги, Родион позволил ему отдышаться и насладиться исступленной негой.
Скоро дыхание Марка выровнялось, а сердце вновь застучало быстрее — он переживал. Родион хмыкнул, забавляясь прозрачными реакциями омеги. И это тоже было довольно приятно.
— Иди в душ. Дверь напротив. Чистые полотенца в шкафу.
