— Боишься меня? — дрожащим голосом спросил Марк.
На миг Родион застыл, а потом прыснул. Крошки разлетелись во все стороны, а он закашлялся.
— Ч… ч-чего?
Омега подскочил как ужаленный и принялся хлопать раскрытой ладошкой по спине. Альфе наконец удалось выровнять дыхание.
— Что смешного?
Родион поднялся во весь рост, нависая над омегой:
— А ты меня?
— Нет, — непонимающе уставился тот.
— Почему?
— Ну… ты не страшный.
— Страшный. Я альфа, ты омега. Дома никого.
От этих простых слов у Марка засосало под ложечкой и он переступил с ноги на ногу, алея.
— Теперь страшно?
Прислушавшись к себе, Марк все равно не обнаружил ничего, кроме жалящего смущения и просыпающегося желания, чувствуя дыхание альфы на собственной макушке, так близко… так хорошо.
— Я тебя не боюсь.
— И я не боюсь. Ты мне ничего не сделаешь.
— Почему ты так уверен?
— Потому что в тот день ты спасал не человека, ты спасал меня.
Словно пойманный на месте преступления, Марк вздернул подбородок, заглядывая в кажется, все понимающее лицо альфы. Щеки, скулы, лоб, шея — Марк сгорал со стыда, испытывая чувства, равносильные признанию в любви.
«Нет, он не может знать. Не может знать наверняка!»
— Почему? — мягко, спокойно спросил Родион, его голос напоминал нежный шепот ветра, но от лица веяло холодом, а в глазах стояла стужа, обманчиво прекрасная смерть, прячущая тысячи игл внутри. — Зачем ты выдал себя, спасая мою жизнь, омега?
«Произнести вслух, что я схожу с ума от его запаха, его вида, силы, волнами раскатывающейся и подавляющей моё естество, было нереально. Язык окаменел так же, как и сознание.
…Я никогда не смогу сказать, что он мой истинный. Презрения на его лице я не переживу — холода и равнодушия достаточно, он ведет себя одинаково со всеми, а вот быть униженным любимым…
Раньше я не позволял себе этого слова даже в собственных мыслях.
…Во всем виноват он. Такой завораживающий и властный…»
Марк чувствовал, как его тело сгорает на медленном огне желания. Желания быть рядом, точно так же, как и в этот момент. Почему он не может останавливать время? Этот дар был бы очень кстати. Он мог бы коснуться изящных резких черт, провести кончиком пальца по прямому носу, чуть вздернутому вверх на самом кончике…
— Так почему, омега?
«Просто омега… Омега… Знай свое место, выродок!»
Видя, что Марк молчит и не реагирует, Родион оглядел кухню быстрым взглядом — и уже через секунду в его руках был сжат стакан. Обычное прозрачное стекло чуть блеснуло, полетело на пол и разлетелось вдребезги.
