Стоило вспомнить лицо Алияса и ту пару поцелуев, которые были так же свежи в памяти, словно это случилось вчера, как зверь внутри притих, наслаждаясь таким простым воспоминанием не меньше самого Шайса.
Дракону это показалось очень странным.
Переступив порог лавки, он вдруг припомнил дроу из инспекции, который знал его имя и фамилию. Он утверждал, что они знакомы — складывалось впечатление, что дроу узнал его в лицо… Вот только быть такого не могло. Всю свою жизнь Шайс провёл в Нагорьях, а последние сто лет уж точно не работал ни в каком отделе правопорядка. Он вообще сомневался, что несовершеннолетних туда берут.
Однако дроу упомянул одно интересное название — Тихий Омут.
Сначала Шайс не придал этому никакого значения, но, увидев поутру название лавки, которую он случайно назвал именем прекрасного существа, знакомого ему в прошлом, Шайс неожиданно вспомнил, как слышал это название около ста лет назад из уст этого самого эльфа.
Кажется, Алияс жил там когда-то.
А потом перебрался в холодные Нагорья, поселившись в полном одиночестве среди чуждых ему драконов…
Шайс очень часто думал об этом, покинув Нагорья.
Но всё это не имело смысла тогда и не имеет смысла сейчас… или, может быть, всё это как-то связано, просто Шайс не видит картины в целом.
Кому-то странные слова, брошенные дроу, могли показаться мелочью, не стоящей внимания. Кому-то не было бы дела до того, где жил малознакомый эльф из прошлого. Но только не Шайсу, удивившемуся поутру, почему он всё-таки выбрал имя «Алияс» для своих лавок. Почему самыми желанными любовниками для него всегда становились эльфы. Почему учитель новой истории позволял себя целовать и отвечал взаимностью. Почему этот эльф, не в пример сотням других любовников, всё ещё не выветрился у него из головы, когда всё, что их связывало, была лишь пара поцелуев?
И тут Шайс понял, что не сможет спать спокойно, пока не выяснит, кто такой этот загадочный эльф и что он позабыл в Нагорьях.
Прорываясь сквозь вытянувшиеся кривыми линиями облака, мутное солнце тёплой зимы едва касалось кожи. Схватившаяся лёгким морозцем грязь жадно заглотила начищенные сапоги столичного жителя, заставив того выругаться и с тоской оглянуться на обочину, вдоль которой виднелась давно пожухлая и истлевшая трава, едва ли способная предложить достойный коврик для чистки дорогой обуви.
Шайсу пришлось смириться с неизбежностью — духами забытый городок на окраине Империи слыхом не слыхивал о мощёных дорогах.
