— Его нигде нет, — вымолвил Борей, глядя на Алияса.
Сердце в груди эльфа дрогнуло. Он знал, он чувствовал, что Шайса нет поблизости. Он не мог объяснить этого — нить больше не связывала их души, но в какой-то момент его одиночество стало нестерпимым.
После того, как Чёрный покинул его дом, он больше не появлялся в академии. Насколько он знал из сообщений Ганеш, в родные пещеры он тоже не вернулся, поселившись у одного из своих друзей.
Когда игла потери кольнула сердце, Алияс попросил Борея обыскать Нагорья и найти пропажу. Несмотря на нелюбовь эфира к дракону, тот ему не отказал, молча отправившись выполнять поручение.
— Нигде? — глупо спросил он, зная наперёд, что нет в Нагорьях такого места, куда бы не сумел заглянуть дух.
Борей покачал головой.
Значит, Шайс отыскал возможность уйти раньше своего совершеннолетия.
Как он сделал это, не имело никакого значения. Алияс жил достаточно долго, чтобы знать — для магии нет ничего невозможного. Магия дарит жизнь и магия её забирает, разве какие-то стены могли устоять перед более сильным натиском чар, явись они источником более могущественного существа или древнего заклятия.
Совершенно неважно, какой способ отыскал Шайс. Главное — чёрного дракона больше нет в Нагорьях, и от осознания этого хотелось упасть плашмя и больше никогда не подниматься. Хотелось пустить корни и не шевелиться до конца своих дней.
Борей приблизился.
— Алияс, пора проснуться. Твои мечты и надежды погубят тебя.
Светлый не реагировал, глядя в никуда.
— Разве тебе больше незачем жить?
— Разве есть?
Борей встал напротив так, чтобы видеть голубые глаза, полные невыразимой тоски.
— Ради множества существ, населяющих Нагорья. Ты нужен драконам и драко. Они не представляют другой жизни, кроме той, что подарил ты. Ты — правитель и жрец, ты столп, вокруг которого вертится вся их жизнь. Их новая прекрасная жизнь.
— Я — эльф, — слабым голосом откликнулся Алияс, — просто эльф.
Борей не торопился говорить.
— И это тоже. Очень умный, сильный и храбрый эльф, не побоявшийся взвалить на свои плечи судьбу одного холодного мира.
— Я был дураком.
— Ты всегда был благороден и сострадателен, именно это, и ничто другое, не позволило тебе пройти мимо чужих бед.
Алияс тяжело вздохнул.
— Да. Но я всегда думал, что буду не один.
— Ты не один, — уверенно прозвучали слова Борея.
Его серые глаза смотрели с пониманием. Он знал, сколько забот лежит на хрупких плечах. И сколько боли на сердце.
— Я не смогу без него.
