— Только я решаю, кто и когда войдет в наш дом… и кто его покинет, — Ракеш поднял лапу и коснулся моего уха. — Совсем прозрачное, ты знал? — неожиданно сменил он тему.
— Нет, сфинксов редко рассматривают, — «смущаясь их уродства», добавил я про себя. — Сильно неприятно? — прошептал я едва слышно.
— Необычно. Я такого никогда не видел, — скользнули подушечки по внешней стороне. — Можно? — спросил он разрешения. Не знаю откуда, но я понял что он хочет потрогать меня еще.
Я кивнул.
Его лапа скользнула на складки, ощупывая их мягкость; они подавались словно глина, следуя за чужими прикосновениями. Палец скользнул на нос, рисуя дорожку до самого кончика. Стало щекотно, я машинально облизнулся, задев его палец.
Мы замерли, глядя друг на друга. Между нами словно проскользнуло что-то. Сердце ударилось о грудную клетку, обдав жаром.
Время остановилось для нас двоих.
Старший неожиданно потянулся и, склонившись, лизнул мой подбородок. Протяжно, захватывая всю нижнюю челюсть и нос. Еще миг, и я ответил, задев его длинный коралловый язык своим, лишь мельком.
Ракеш застыл.
Не желая, чтобы время вновь двинуло ход, я оперся на сгибы локтей и, застыв прямо перед ним, осторожно лизнул его щеку, затем еще и еще, видя, что он позволяет. Коснулся языком его носа, ощутив, как тяжело он тянет воздух, его зрачки расширились, а веки чуть опустились. От пристального взгляда и напряжения, исходившего мягкими волнами от бенгала, внизу налилось кровью. Попу защипало, а Ракеш все еще не двинулся, позволяя себя вылизывать.
— Хватит, Тагир, — неожиданно холодно прозвучал голос. — Ты хороший мальчик, но у нас с тобой уговор, кстати, по твоей же просьбе. Я понимаю, что ты приревновал к Ларите, но это не повод лгать. Знай, я не выброшу тебя на улицу, когда в нашем клане появятся другие коты, и для того, чтобы сохранить мое расположение, совсем не требуется… не требуются отчаянные меры, — он хотел сказать «вранье», понял я, окаменев. — Я надеюсь, что мне больше никогда не придется тебя наказывать, но я сделаю это снова, если подобное повторится.
С этими словами он поднялся и вышел.
Мои щеки горели словно от пощечины.
Лучше б ударил.
Уже не за себя котёнок ропщет, усвоив, кто он есть.
Глотая слёзы, Тагир добра желает хозяину младому,
Но только ложь терпеть, превыше его сил, и лесть
Он чувствует, как гадко расползается она по дому.
Невинный сфинкс, в потоках чувств запутался, малыш,
И есть тут от кого, бенгал манит и проявляет нежность
